Когда боги рыдают - [10]

Габаю бросилось в глаза, что на этот раз в боковые части мозга были вставлены провода, соединённые с небольшим микрофоном, лежавшим здесь же, на столике рядом аквариумом, а челюсти и шея Михалёва накрыты пластиковым футляром со слегка выступающим круглым динамиком. Из динамика неслись какие-то несвязные монотонные хрипы, похожие на храп.

Тише, ради Бога, тише! - повторял доктор. - Микрофон включён!

Аркадьич, ну чего? - зашептал Габай. - Что он тебе сказал?

Просил не говорить матери, потому что не хочет её волновать. Он считает, что с ним ничего страшного не случилось... Я, естественно, не стал разуверять его в этом...

Ну-ка, потолкуй с ним при мне, - сказал бандит. - Я хочу посмотреть, как это выглядит.

А он хоть видит нас? - спросил Гугнивый, оглядывая мозг со всех сторон.

Нет, - ответил доктор. - Я сказал ему, что у него проблемы со зрением. Пока у него якобы на глазах повязка.

Габай нетерпеливо кивнул.

Правильно. Ну, давай!

Доктор поднёс микрофон к губам.

Денис, добрый вечер, - заговорил он мягко. - Ты спишь?

Хрип в динамике прервался. После нескольких секунд затишья оттуда вырвался звук, похожий на зевок.

Разве я спал? - надтреснутым металлическим голосом воспроизвёл имитатор слова Михалёва. На нормальный человеческий голос это совершенно не походило.

Да, ты спал, - ответил доктор.

А мне казалось, что я сейчас ехал в машине. До сих пор всё мелькает перед глазами.

Ты ехал в машине? - заинтересовался Леонид Аркадьевич.

Да. И вдруг - бум. Вспышка, а потом удар. И ещё боль в кишках.

Боль пройдёт, - сказал доктор.

Она уже прошла.

А что ещё с тобой было?

Гулял по Питеру. Зашёл к себе домой.

Давно это было?

Вот сейчас, только что.

Братки переглянулись. Пискарь повертел пальцем у виска.

Денис, как ты мог гулять по Питеру, ты же лежишь в больнице в Москве, - увещевающе сказал Леонид Аркадьевич. И повторил: - Ты лежишь в больнице, тебя лечат...

Я в больнице, меня лечат, - эхом отозвался динамик.

Всё будет хорошо, не волнуйся, - сказал доктор.

Я ехал в машине, потом - удар, заболело в кишках, а потом я попал в Питер и зашёл к себе домой, - говорил Михалёв. - А ещё я ехал в поезде. Я точно помню, что ехал в поезде. Это когда было? После удара или после прогулки по набережной?

Габай скривился в досаде.

Он всё время несёт эту хрень? - спросил шёпотом.

Я же сказал, он не совсем адекватен, - тоже шёпотом ответил доктор. - Но это, возможно, пройдёт со временем. А вообще его ответы вполне разумны. У меня складывается впечатление, что он многое, если не всё, помнит из того, что было с ним...

А нас он помнит? - вмешался Гугнивый

Доктор поднёс ко рту микрофон.

А друзей своих ты помнишь? - спросил он.

Славку из пятого подъезда, - ответил Михалёв. - Мы с ним травку курили и на роликах катались. И Маринку.

Спроси, он Ильяса помнит? - прошептал главарь. - И Папанина?

И Пискаря, - прибавил Пискарь.

Денис, - мягко сказал доктор. - Ты помнишь своих друзей - Ильяса, Папанина, Пискаря?

Динамик несколько секунд безмолвствовал.

Помню, - ответил, наконец, Михалёв. - Только они мне не друзья. Сам не знаю, на фига я связался с ними. Думал, хоть денег подзаработаю, а они такие жмоты, из-за копейки лишней удавятся.

Денис, - укоризненно сказал доктор, покосившись на братков, - как ты можешь так неуважительно отзываться о своих друзьях...

Тамбовский волк им друг. Заставляли им жратву готовить, а если за водкой надо было бежать, то всегда меня посылали. А как нажрутся, весь пол заблюют, так мне же убирай, как будто я им нанимался. Качок, гад, заставлял трусы его стирать.

Пискарь засмеялся.

Значит, не отшибло у Дениски память! - Он довольно потёр руки и подмигнул Габаю. - Значит, он и тот день, когда Папаня камни прятал, должен помнить...

Габай обернулся к доктору.

Вот что, Аркадьич, щас ты нас оставь с ним наедине. Надо кое о чём побазарить. Это быстро. Мы потом тебя позовём.

Только, пожалуйста, не тревожьте его, - сказал доктор. - Сейчас ему ни в коем случае нельзя испытывать отрицательных эмоций. Воспоминания должны быть приятные.

Не бойся, - Габай забрал у него микрофон, - всё будет хоккей.

Леонид Аркадьевич скрылся в кабинете.

Габай, уставившись на мозг, поднёс к губам микрофон:

Денис, это я, Габай. Пришёл тебя проведать.

Габай, - сказал Михалёв после нескольких секунд молчания. - Это ты?

Я, Денис, я. Как услышал, что ты в аварию попал, первым в больницу помчался, ночь не спал, сидел у твоей кровати. И братва тоже волнуется, спрашивает, как там дела у Дениски.

Врач сказал, что у меня что-то с глазами. У меня повязка на лице.

Ничего, всё будет нормалёк. Скоро выздоровеешь.

Габай, скажи Качку, зря он заставлял меня трусы его стирать. Мне это было очень неприятно, потому что он всегда дрочил под одеялом, а сперму потом вытирал этими трусами.

Бандиты засмеялись, а Качок побагровел от ярости.

Врёт, сука! - зашипел он. - Не дрочил я под одеялом никогда! Врёт! Будь он, падла, здоровый, урыл бы его тут же, задушил собственными руками...

Ладно, уймись, - отмахнулся главарь. - Щас не до тебя. Денис, - снова заговорил он в микрофон, - не принимай это близко к сердцу. Качку я сделаю внушение и он извинится перед тобой... А ты мне лучше скажи, помнишь, как вы с Папаней и Сёмой в тот день ехали в Москву?