Когда боги глухи - [46]

Документы у Супроновича отлично сработаны, там это умеют делать, внешность тоже изменилась, даже Карнаков не сразу его узнал. Леонид стал грузнее, лицо округлилось, появился второй подбородок. Маргарита сама любила поесть и его откармливала разными вкусными вещами…

— Озлобил ты Якова Ильича, — продолжал Ростислав Евгеньевич. — Александра говорила, что от злости его и удар хватил. Лежит один наверху и по-гусиному шипит на всех, кто к нему подходит, — плохо у него с речью стало.

— Я же добром просил: мол, отдай золото, — проговорил Леонид. — Так куда там! Он готов был и на тот свет его с собой прихватить! Руку даю на отсечение, помирать бы стал, а все одно никому не сказал, где тайник. Уж я-то как-нибудь знаю своего папашу!

— Бог вам судья, — заметил Карнаков.

— Как сын-то ваш, Игорь, поживает? — вдруг задал Леонид вопрос, заставивший Карнакова сразу насторожиться.

— Я не знаю, где он, — после паузы ответил он.

— Бруно Бохов велел передать вам для Игоря карманный магнитофон, — продолжал Леонид. — На Западе они сейчас в моде, а тут в новинку. Чего придумали! Таскай себе музыку в кармане! К нему есть маленький микрофон, который можно к галстуку приколоть, — записывай, что люди рядом говорят, никто и не догадается. Полезная штучка! И недешево стоит.

— Я Игоря не видел с сорок третьего, — сказал Ростислав Евгеньевич. — Его воспитывала Советская власть, наверное, комсомолец.

— Чудно получается, Ростислав Евгеньевич! — рассмеялся Леонид. — Родной отец не знает, где его отрок, а там знают… Мне ведь дали его московский адресок. На тот случай, если с вами не доведется встретиться… Выходит, там на него рассчитывают?

Поначалу и Карнаков полагал, что сын его станет разведчиком, но с годами все больше склонялся к тому, что не стоит Игоря вовлекать в эту опасную игру с огнем. Пусть живет как знает. Но, видно, не бывать этому… Пожалуй, Игорь сейчас представляет для них большую ценность, чем он сам, Карнаков…

Будто отвечая на его мысли, Супронович проговорил:

— Нечего вам тут сидеть, Ростислав Евгеньевич. Мне поручено передать вам, чтобы перебирались в Череповец, а потом, может, и в город покрупнее, где большая промышленность, строительство новых заводов, фабрик… Нужно вербовать людей, денег для этого не жалейте. И любая информация нужна. Кстати, вы выписываете местные газеты? Необходимо тщательно отбирать материалы, в которых говорится о перспективах развития промышленности, транспорта, шоссейных дорог, приводятся разные сроки, цифры… Все это там представляет большой интерес.

— Легко сказать — перебирайся! — усмехнулся Карнаков. — Меня ведь тоже, Леня, ищут.

— Что же так до старости и думаете грибки-ягоды принимать от населения? — насмешливо спросил Леонид. — А за кордон сообщать о годовых урожаях даров природы?

Раньше Супронович не позволял себе такого тона по отношению к своему шефу. То было раньше, а теперь шефы у Леонида другие. Судя по всему, Ростислав Евгеньевич сам попал в подчинение к бывшему своему холую!

— В Череповец еще можно попытаться, — примирительно начал он. — Там находится наша главная база. Директор заготконторы ездит сюда ко мне охотиться, как-то после рюмки то ли в шутку, то ли всерьез предложил идти к нему замом.

— Воспользуйтесь, — заметил Леонид. — Здесь от вас толку мало.

И снова ухо Ростислава Евгеньевича резанул начальственный тон Супроновича.

— Ты надолго сюда? — подавив досаду, спросил он.

— Обтяпаю одно небольшое дельце — и домой… — усмехнулся Леонид.

— Домой? — иронически посмотрел на него Карнаков.

— Здесь у меня земля под ногами горит, — признался Супронович. — Хотя я и раздобрел на мясных харчах своей немки в Бонне, все одно могут узнать… Дом и родина для меня сейчас там, где кормят, деньги платят и смертью не грозят. Да и для вас, пожалуй, тоже.

— Чего-то не зовут меня туда… домой, — заметил Карнаков.

— Туда надо не с пустыми руками заявиться, Ростислав Евгеньевич, — засмеялся Леонид. — В Западной Германии много окопалось нашего брата, да цена-то тем, кто не нужен им, — копейка! Знаю я таких, которые давно уже с хлеба на квас перебиваются… Наших хозяев сейчас интересуют не бывшие полицаи и каратели, а молодые люди, которых можно в СССР завербовать. От них-то, наверное, больше толку… Помните, как мы в Андреевке действовали? Ракеты в воздух пускали из ракетниц, вредили как могли, а теперь другая война — подавай нашим боссам ученых, военных, инженеров, молодежи подбрасывай литературку антисоветскую, можно и религиозную… Короче, идет охота за душами! Как этот… ну, который с дьяволом связался?

— Ты имеешь в виду Фауста?

— Книжонок я вам тоже привез, — будто не слыша Карнакова, сказал Супронович.

— Ради этого и пожаловал? — усмехнулся Карнаков.

— У меня тут свой интерес, — туманно ответил Супронович.

— Награбленное у населения осталось? — догадался Карнаков.

— Конфискованное у врагов «нового порядка», — насмешливо поправил Леонид. — Так нам говорили бывшие хозяева… А вы разве не поживились?

— Грабежом никогда не занимался, — хмуро буркнул тот.

— Вы ведь идейный враг Советской власти, — язвительно заметил Супронович.

— У меня к тебе просьба, Леонид, — другим, просительным тоном произнес Карнаков. — Не надо трогать Игоря. Ну завербуете его — опыта никакого нет, засыплется и пропадет ни за грош. Не думаю, чтобы от него была какая-то польза западной разведке.