Когда Америки не было - [28]

Антуан де Бюад де Паллюо продолжал исправно нести службу при следующем монархе Людовике XIII и получил от него титул графа де Фронтенака. Его сын был капитаном королевского замка Сен-Жермен в предместье Парижа. В этом замке в 1620 году родился будущий герой квебекской саги Луи де Бюад де Фронтенак. Крестным отцом маленького Луи стал не кто иной, как Его Величество Людовик XIII.

Как мы знаем, герои «Трех мушкетеров» совершали по большей части вымышленные подвиги. Но пассионарная Франция в избытке поставляла реальных храбрецов, готовых на каждом шагу встречать опасности и смело их преодолевать. Луи де Фронтенак участвовал в военных кампаниях в Нидерландах, Италии и Германии, дослужившись до чина бригадного генерала. В возрасте двадцати четырех лет Фронтенак был тяжело ранен в правую руку и до конца жизни плохо владел ею. Последней из военных кампаний графа Фронтенака в Европе была осада крепости Маастрихт, где рядом с ним сражался и геройски погиб летом 1672 года бригадный генерал Шарль д'Артаньян. В отличие от героя Дюма, реальный д'Артаньян так и не стал маршалом Франции. А его собрат по оружию Луи де Фронтенак в тот год получил назначение в Квебек на пост губернатора королевской провинции Новая Франция.

Под руководством нового губернатора развернулось строительство фортификаций – город на реке Сен-Лоран превращался в хорошо укрепленную крепость. Другое смелое начинание Фронтенака не нашло поддержки при дворе. Губернатор решил созвать канадские Генеральные штаты из дворянства, духовенства и третьего сословия. Недремлющее око Кольбера, всесильного министра Людовика XIV, усмотрело в созыве штатов новую фронду. Последовал строгий выговор королевского министра: «Вы должны очень редко (точнее говоря – никогда) прибегать к этой форме представительства жителей Канады».

Квебеку повезло и с другим талантливым и преданным делу администратором – королевским интендантом Жаном Талоном, который приехал сюда в 1665 году. Интендант, выполняя волю Кольбера, вел успешную политику меркантилизма, пытаясь сделать экономику колонии не дотационной, а самостоятельной. Талон поощрял сельское хозяйство и ремесла, рыбный промысел и геологические изыскания. При нем в колонию завезли лошадей, которых местные индейцы, увидев впервые, прозвали «французскими лосями». Талон заложил первую канадскую верфь, построил железоделательные мануфактуры, организовал выращивание хмеля и солода, тем самым положив начало первому в истории страны производству пива. Когда интендант уходил в отставку, он мог похвалиться тем, что жители страны способны одеваться с ног до головы в продукцию, произведенную в Канаде.

Главной заботой как Талона, так и губернатора Фронтенака стало увеличение населения Новой Франции. Решение этой стратегической задачи осуществлялось различными путями. За океан отправляли бывших арестантов, солдат, кабальных слуг и «дочерей короля» («filles du roi»). Последние, числом более тысячи, были незамужними женщинами, воспитанницами сиротских приютов или одинокими крестьянками, которые соглашались сочетаться браком в Канаде. Указ строго ограничивал время ухаживания двумя неделями. Тех, на кого не положили глаз в Квебеке, отправляли дальше по реке, в Монреаль. За «невест короля» давали отличное приданое. Как писал Александр Дюма, «каждая по прибытии находила супруга, и через две недели после приезда ни одна не осталась незамужней. Каждая приносила в приданое быка и корову, борова и свинью, петуха и курицу, два бочонка солонины, несколько ружей и одиннадцать экю».

Увеличение рождаемости возвели в ранг государственно значимого деяния. Установили штрафные санкции для одиноких канадских мужчин (которым запрещалось охотиться и ловить рыбу до тех пор, пока они не женятся) и поощрительные вспомоществования для молодоженов. Хозяйства, где было десять и более детей, получали пособие от короля. В результате население Новой Франции за семь лет удвоилось. А интендант Жан Талон, почувствовав, что здоровье в суровом местном климате слабеет, попросился на родину, получил за труды графский титул и должность личного королевского секретаря. Выйдя в отставку в 1692 году, он доживал свой век в одиночестве: поборник активного деторождения оказался закоренелым холостяком.

Дела матримониальные складывались не самым лучшим образом и у других героев французского королевства. Д'Артаньян и Фронтенак, как и многие дворяне их круга, постоянно испытывали нехватку средств: расходы на дружеские кутежи, расшитые камзолы и плюмажи на шляпах намного превышали их жалование. Оба пошли к алтарю в зрелом возрасте, невесты обладали солидным приданым. Мессир Д'Артаньян взял в жены баронессу Аншарлотт де Шанлеси де Сен-Круа – вдову капитана, убитого при осаде Арраса. Брачное соглашение было засвидетельствовано покровителем мушкетера кардиналом Мазарини. Граф де Фронтенак сочетался браком с Анной де ла Гранж-Трианон, которая пользовалась успехом при дворе.

Семейная жизнь стала явным провалом в биографиях двух блестящих французов. У богатых и знатных дам оказался не самый лучший характер. Мужья творили историю, жены занимались интригами. Мадам д'Артаньян уехала от мужа в родовое имение, где была отмечена сутяжничеством с многочисленными родственниками. Графиня де Фронтенак предпочла заснеженной Канаде золоченые покои Версаля.