Кофе от баронессы Кюцберг - [17]

– Я всё прекрасно понимаю, кто он такой, но ты у меня видал в квартире комод стоит старинный оставшийся от деда. Вот я хочу у него попросить, чтобы он помог мне его продать.

– Комод хороший спору нет, но я вам покупателей могу найти на него и без Августа. Моя мать может купить ваш комод. Нам Серёга денег много оставил. Он хорошо раскрутился на своих коммерческих операциях.

– Я конечно не против такого варианта, но у меня кроме комода много других вещиц осталось после деда, которые заинтересуют любого ценителя старины. Я думаю, твой Август всех лучше справится с ролью посредника. Его никто не посмеет обмануть, а меня женщину запросто могут кинуть, как сейчас выражается молодёжь.

– Вот он приедет из Прибалтики, так я вас с ним и сведу, – пообещал Вовка.

– Ты представляешь Вовка, – впервые она ему сегодня улыбнулась. – А действительно мне намного лучше стало от твоего голубя. Просто невероятно! Неужели голуби, как и многие другие представители флоры способны положительно влиять на организм и настроение человека?

– Насчёт голубей вы можете не сомневаться, эти умные птицы проверены всеми нашими голубятниками. Правда, настоящих голубятников мало сейчас осталось, не то, что пять лет назад. Отец Джаги вообще считает, что голуби с богом общаются, а мой дядька Иван ему говорит, чтобы он нам такую муру не гнал. Бога говорит, не было, и нет. Есть говорит вселенная, природа и смерть. Каждый из этих трёх факторов значительно сильней человека.

– Ты в него такой умный пошёл? – взяла она Вовку за руку и пристально посмотрела ему в глаза.

– Иван Романович грамотный с ним в полемику бесполезно встревать. Он любому мозги вправит в свою сторону. – Вовка перевёл свой взгляд от неё на голубя, но руку убирать не стал. Он чувствовал, как от её прикосновения по его телу пошло приятное тепло.

– Я знаю прекрасно Ивана Романовича, но про его религиозные суждения слышу от тебя впервые, – сказала она. – А ты – то сам как считаешь, бог есть?

– Я не считаю, а убеждён и придерживаюсь, точки зрения Ивана Романовича, – сказал Вовка. – В том споре с отцом Джаги, он доказал, что бог не покарал ещё ни одного нациста, так же как Витебского душителя Михасевича и ему подобных мерзавцев, а карал всех закон.

«Жалко говорит, что хороший народ, как мухи вымирают. Даже маленьких детей смерть не щадит. И не надо людям мозги засорять, что смерть человека богу угодна. Если существует бог и смерть, то смерть могущественней бога. То и молится, ей надо, чтобы досрочно тебя не приютила в свою люльку».

– Возможно, Иван Романович и прав, а то, что людей в церквях больше стало, то вероятно это веяние моды, – сказала Лара.

– Они тогда долго спорили, – продолжал Вовка, – и всё – таки дядька убедил его в своей правоте. Хотя в церковь отец Джаги, как и прежде по субботам регулярно ходит. Я вот ни разу там не был, потому что я не крещёный, – шёпотом произнёс Колчак, словно это была большая тайна.

– На мне тоже креста нет, и не было никогда, – сказала Лара, вставая с ящика.

Она передала Вовке голубя, которого он сразу выпустил из рук. Затем она вплотную подошла к нему и поцеловала его в щеку:

– Спасибо тебе мой хороший человечек и прости меня? – проговорила она и спустилась вниз. Выйдя из сарая, она плотно прикрыла за собой дверь.

Лара в эти минуты была очень благодарна ему, что он нашёл в себе силы не упрекнуть её, а мудро перевёл весь разговор на другую тему. Это была тактичность интеллигентного молодого человека. А в надёжности его языка она была твёрдо убеждена. Лара знала хорошо Колчака, и болтать языком о женщине, от которой Вовка глаз не сводит, он не позволит никогда. Лара давно сумела проникнуть в его душу, где она видела там отпечатанную чистую юношескую любовь к своей персоне.

А Вовка после её поцелуя долго стоял в оцепенении. Он размышлял, как расценить её поцелуй, то ли отнести его к извинению, то ли к проявлению симпатии.

– Как угодно, – сказал он себе, – главное этот поцелуй был приятный.

Он слез с голубятни и запер сарай.

…После того, как Вовка стал свидетелем интима двух учителей, отношения между ним и Ларой не испортились, и дистанция для сближения не сократились, хотя Вовка и не избегал её. В тайне он ждал от неё смелого безрассудного шага и всегда улетал в своих фантазиях к ней в объятия. Но Лару словно подменили. Она была всегда сдержанна с ним и даже на немецком языке с Вовкой разговаривала только по программе и ничего лишнего. Колчак понял, что никакой Олимпиады не будет, но он ошибся. Олимпиада состоялась чуть позже, где он занял второе место. Великой радости от второго места он не испытывал. Это был не его пьедестал, какой он занимал в спорте и поэтому Вовка утратил интерес к иностранному языку и перестал выполнять домашние задания и разговаривать с ней на свободные темы.

…Сурепку в школе он больше не увидит, после того дня. Находясь тогда в своём кабинете с Ларой, в интересном положении, ботаник был уже уволен с работы и этот день был его прощальным не только со школой, но и с Ларой.

В начале марта перед женским днём они с Августом нанесли визит своей учительнице. Дверь входная была приоткрыта. Они смело переступили порог комнаты. На диване в спортивном костюме с книжкой в руках валялась Надька, а рядом с нею сидя в кресле, проверяла ученические тетради Лара. Сам Вовка задерживаться в комнате не стал. Он быстро покинул жилище своей учительницы, ни с кем не попрощавшись.