Кофе, можжевельник, апельсин - [26]

– У-у-м, – согласился Руперт, потешно вытянув губы трубочкой.

– Какой заботливый юноша, – похвалила я, вызывав множество улыбок среди рабочих – похоже, дурачка тут любили. И, поддавшись порыву, спросила вдруг: – А почему вы меня назвали «ледяной леди»? «Громовой» ещё куда ни шло, особенно после выстрела.

Мистер Меррит захихикал напоказ, демонстрируя, как ему нравятся мои шутки. Это уже начинало раздражать, особенно вкупе с осторожными повадками и слащавым выражением лица.

– А он сказал, что ты ледышка, а толстяк вон поправил нонче, что леди, – бесхитростно ответил Руперт, а у меня сердце пропустило удар: интуиция не подвела, с дурачком кто-то побеседовал совсем недавно и внушил лёгкую неприязнь к моей особе.

«К счастью, надолго внушения не хватило, если судить по неожиданному подарку», – подумала я, а вслух поинтересовалась:

– А «он» – это кто?

Руперт наморщил лоб, задвигал ушами… а затем развёл руками, виновато улыбаясь:

– Забыл. Хочешь, желудей нарву?

– Благодарю, не стоит, – вежливо отказалась я и поспешила отгородиться от него мистером Панчем. Всё же рослый, сильный и явно сумасшедший человек, находящийся так близко, изрядно меня нервировал. – О, уже так поздно… Нам с мисс Рич пора идти, к сожалению. Однако если у вас возникнут ещё хотя бы малейшие затруднения, то обращайтесь к моему адвокату. Или через мистера Аклстона – сразу ко мне, – обернулась я вновь к рабочим, особенно долгий взгляд подарив Хельгу Эрикссону. Этот человек показался мне наиболее благоразумным среди всех, за исключением Джека, которого, к сожалению, никто всерьёз не воспринимал.

– Обязательно обратимся, не извольте сомневаться, – со сладкой улыбкой пообещал Огастин Меррит, подходя ко мне с другой стороны. Мэдди тут же проворно юркнула между нами, неодобрительно посмотрев на него из-под полей шляпки. – Окажите честь и дозвольте мне сопроводить вас к деревне, леди Виржиния, – витиевато предложил он свою компанию.

Я бы предпочла сразу, пока не стёрлись из памяти важные детали, обсудить столь удачное выступление с Мадлен и с мистером Панчем, благо оставалось ещё несколько подозрительных моментов. Например, почему рабочие ничего не говорили о дубопоклонниках, самой известной здешней легенде? И отчего не упомянули ни разу о колдуне, о мистере Блаузи?

Но отказываться от предложения казначея было бы неразумно: вдруг он тоже хотел сообщить мне что-то, но не в присутствии рабочих, а с глазу на глаз. Ожидания, впрочем, не оправдались. На протяжении следующих пятнадцати минут Огастин Меррит цветасто выражал своё почтение, клялся в верности и честности, а также радовался, какое невероятное счастье ему выпало – работать на графиню Эверсан-Валтер!

В Бромли я, признаться, отвыкла от неприкрытой лести. Столичные жители действовали много тоньше, к кому бы ни обращались – к наивной девице или к кокетке. Льстили бессовестно разве что беззаветно влюблённые поклонники или романтичные поэты, но и тех, и других, к счастью, было не так уж много.

Однако вскоре пришло спасение – причём с неожиданной стороны.

– Добрый день! Леди Виржиния, графиня Эверсан и Валтер, если не ошибаюсь?

Обращение прозвучало с отчётливым марсовийским акцентом, какой прорезался иногда у Эрвина Калле после нескольких бокалов вина. Потому я и ожидала увидеть кого-то вроде худощавого жеманного художника.

И ошиблась.

Это был высокий широкоплечий мужчина в долгополой шубе наподобие знаменитых саберских мехов. Странная шапка, похожая на цилиндр, обшитый цельными заячьими шкурками, наползала на глаза, оставляя на виду лишь самые края угольно-чёрных кустистых бровей. Нос имел ту самую благородную горбинку, о которой мечтают все актёры с амплуа несчастных злодеев. Подбородок можно было бы назвать квадратным, но никак не массивным. На левой щеке, ближе к скуле, красовалась родинка. Ростом незнакомец уступал и Джулу, и дяде Рэйвену, однако за счёт крепкой фигуры казался даже больше и внушительнее.

– Да, – кивнула я, стараясь не показывать тревоги. – А вы?..

– Моё имя Тревор Лоринг, – ответил великан всё с тем же мягким акцентом, тающим на языке, как пузырьки игристого вина. – Мистер Панч просил у меня автомобиль вчера, чтобы помочь вам с переездом. Однако я слишком глубоко погрузился в свои исследования, забыл о своём обещании и велел слугам никого не пускать. Могу я как-либо загладить вину?

В спину точно холодком дохнуло. Эллис оказался прав, когда предположил, что алхимик непременно найдёт меня после выступления. И эта точность, с которой беспечный с виду детектив предсказывал чужое поведение, немного пугала.

– Не стоит беспокойства, – улыбнулась я. – Мистер Грундж обеспечил нас транспортом. Пожалуй, шарабан оказался даже более удобным вариантом, учитывая, что гостей вместе со мною приехало больше, чем предполагалось.

Взгляд мистера Лоринга потемнел – вряд ли от раздражения или злости, но всё равно мне стало не по себе.

– Тем не менее, я настаиваю на извинениях. И я был бы безмерно счастлив, леди Виржиния, если бы вы…

– Тревор, погоди, не время, – едва слышно прошипел Огастин Меррит и попытался плечом оттеснить алхимика в сторону от меня. – Нижайше прошу прощения, миледи, но я как раз всё утро искал мистера Лоринга, чтобы обсудить с ним один срочный вопрос. С вашего позволения, мы откланяемся.