Кодекс - [110]

— Не получится. Хочу доставить тебе удовольствие: прежде чем подохнуть, посмотришь, как умрут твои сыновья.

Бродбент уронил голову чуть набок. Том крепче поддержал отца. Мост слегка покачивался, из глубины поднимался холодный туман. Бораби сделал шаг вперед, но Филипп его остановил.

— Ну, так кто первый? Индеец? Нет, с ним разберемся позже. Пойдем по старшинству. Филипп, отступи на шаг, чтобы я не убил вас всех разом.

Чуть поколебавшись, Филипп сделал шаг в сторону. Вернон схватил его за руку и потянул назад. Но Филипп покачал головой и сделал еще один шаг.

— Хаузер, ты будешь гореть в аду! — проревел Бродбент. Хаузер улыбнулся и навел на Филиппа автомат. Том отвернулся.

80

Но он не услышал выстрела и поднял глаза. Внимание Хаузера привлекло нечто, что находилось за их спинами. Том оглянулся и заметил, как мелькнуло что-то черное. По канату моста к ним приближался зверек. Это была обезьянка. Задрав хвост, она торопливо перебирала лапами. «Волосатик!» — узнал Том.

Радостно пискнув. Волосатик прыгнул к нему на руки. Только тут Том заметил, что к туловищу обезьянки привязана канистрочка размером почти с нее саму. В ней хранился керосин для их походной плитки. На алюминиевой стенке было написано:

Я сумею в это попасть

Том старался понять, что задумала Сэлли. Хаузер пригрозил автоматом.

— Ну-ка, всем успокоиться. Не шевелиться. Покажи мне, что принесла тебе обезьяна! Только медленно.

Том сразу понял, что за план сложился в голове Сэлли. Он отвязал от обезьяны канистру.

— Держи на вытянутой руке. Покажи мне, что это такое. Том поднял канистру.

— Здесь литр керосина.

— Выброси.

— На той стороне засел наш снайпер, — спокойно ответил Том. — И пока мы говорим, держит канистру на мушке. Ты ведь знаешь, насколько горюч керосин.

На лице Хаузера не отразилось ни тени беспокойства. Он просто поднял автомат.

— Хаузер, если она выстрелит в канистру, мост сгорит. Вы будете отрезаны от большой земли и навсегда останетесь в Белом городе.

Одна задругой проходили напряженные секунды.

— Если мост сгорит, вы тоже погибнете.

— Ты все равно собирался нас убить.

— Блефуешь?! — бросил Хаузер. Время шло, а его лицо оставалось непроницаемым как камень.

— Хаузер, она может попасть и в тебя, — сказал Том. Автоматное дуло вновь поднялось на уровень его груди. В этот миг в двух футах от сапога Хаузера в настил моста ударила пуля, и бамбуковые щепки брызнули ему в лицо. Звук выстрела донесся мгновением позже и прокатился через ущелье.

Хаузер поспешно опустил автомат.

— А теперь, когда мы установили, что это не пустая угроза, скажи своим солдатам, чтобы нас пропустили.

— И что дальше?

— Тебе останутся мост, гробница и кодекс. Нам нужны только наши жизни.

Хаузер повесил автомат на плечо.

— Согласен.

Том нарочито медленно нащупал оборванную вертикальную тягу моста и с ее помощью привязал канистру к основному канату.

— Скажи своим людям, чтобы дали нам пройти. Сам останешься здесь. Если произойдет что-то непредвиденное, снайпер выстрелит в канистру, и ты сгоришь вместе со своим драгоценным мостом. Ясно?

Хаузер кивнул.

— Не слышу приказа.

Хаузер сложил рупором ладони и крикнул по-испански:

— Эй, там! Пропустите их. Ничего им не делайте. Я их освобождаю.

Последовала долгая пауза.

— Я хочу услышать ответ.

— Si, senor! — донеслось с другого берега. Бродбенты начали двигаться по мосту.

81

Хаузер замер на середине моста, нехотя признавая факт, что снайпер — видимо, та самая блондинка, что явилась сюда вместе с Томом Бродбентом, — в самом деле держит его на мушке. Допотопное ружье, сообщили ему солдаты. Что ж, а она умудрилась с 350 ярдов положить пулю рядом с его ногой. Сознавать, что она смотрит на него в прицел, было неприятным и в то же время будоражащим чувством.

Хаузер покосился на привязанную к канату канистру. Дистанция до нее не превышала сотни футов. Снайпер находился в трехстах пятидесяти ярдах. Мост качается от восходящих потоков. Не так-то легко угодить в цель, которая перемещается в трех измерениях. Если задуматься, почти невероятный выстрел. За десять секунд он вполне добежит до канистры, сорвет ее с каната и кинет в ущелье. Затем повернется и бросится к другому концу моста, постоянно двигаясь и ускользая за пределы дальности поражения. Каковы шансы, что она в него попадет? Он будет нестись со всех ног по качающемуся мосту, сам перемещаясь в трех измерениях относительно линии прицела. У нее не получится удержать его на мушке. И к тому же она — женщина. Нет слов, эта женщина умеет стрелять. Но никакая женщина не способна на подобный выстрел.

Все надо сделать очень быстро, пока не скрылись Бродбенты. Ей ни за что не попасть ни в него, ни в канистру. Никогда.

Хаузер пригнулся и бросился к сосуду с керосином. В тот же миг перед ним щелкнула пуля, и вскоре докатился грохот выстрела. Промах! Все не так страшно, как кажется. Он уже протянул руку к канистре, но услышал шлепок — перед глазами распустился огненный цветок, и его опалило жаром. Хаузер отшатнулся назад и с удивлением увидел, как по нему побежали голубые огоньки: по рукам, по груди, по ногам. Он упал, перекатился на спину, стал извиваться, хлестать себя по руке, но сделался похож на пылающего Мидаса: к чему бы ни прикасался, все превращалось в пламя. Он бился, крутился, кричал и вдруг воспарил, как ангел, закрыл глаза и отдался долгому, прохладному, восхитительному полету.