Кодекс имиджмейкера - [20]
– Жива-жива, Ваня. Ты как?
– Да, вроде, жив.
– Что это было?
– Мы с кем-то «поцеловались». Не выходи из машины, чтобы тебя никто не видел. Я сейчас во всем разберусь.
Иван Иванович попытался разглядеть что-либо в зеркала, но разве через тонировку что увидишь?
Он выбрался из машины и направился к «жигулям». Старую «четверку» страшным ударом отбросило на несколько метров назад. Капот и радиатор всмятку. Над ними в лобовом стекле в сетке мелких трещин два страшных бугорка, выдавленных черепами водителя и пассажира.
Кутовой заглянул в салон. Разбитые головы на сломанных шеях неестественно запрокинулись назад, словно пытались рассмотреть залитыми кровью глазами что-то на потолке. Из под машины вытекал темный маслянистый ручей. В салоне динамики рвал тежелый рочара. Все. Приехали.
Первой мыслью: «Надо срочно кому-то позвонить. Стоп. Кому? В «скорую» – поздно. Медицинская помощь здесь уже не нужна. В ментуру звонить – рано».
Второй: «На хрена мне эти проблемы, особенно теперь, накануне избирательной кампании? На хрена? Надо позвонить Профатилову. Пусть думает, что делать?»
Несмотря на ужас ситуации Кутовой усмехнулся сам себе: «О чем это я? Значит, не будь грядущих выборов, так и фиг с ней, с аварией, с погибшими людьми? Пусть? Бред какой-то».
Сзади подошла Лена Ковальчук и, увидев трупы, ткнулась подкосившимися коленями в щебенку, зарыдала. Схватила Кутового за штанину, дернула.
– Боже мой, Ванечка, да что же это такое? Что?Звонок мобильного раздался, когда Профатилов подвел черту в конце вечерней планерки своей команды.
– На этом все, ребята. Вопросы? Просьбы?
Народ промолчал – и так все ясно.
– Тогда за работу!
Звонила Ковальчук.
– Миша, тут с тобой поговорить хотят.
В трубке раздался голос мэра города. Он говорил сбивчиво и невнятно о том, что они с Леной поехали отдохнуть. А уже темно. Дорога – ни к черту.
У Профатилова похолодело внутри. Скорее всего Кутовой попал в аварию. Он прервал Иван Ивановича на полуслове.
– Больше не говорите ничего. Только отвечайте на мои вопросы. Не называйте имен. Прежде всего, скажите, где вы? Только не прямым ответом. Я это место знаю?
– Да, мы с тобой ездили туда на шашлыки.
Михаил Иосифович тут же вспомнил уютный домик в горах над городом, который сам мэр называл охотничьим. Уже на бегу, спускаясь по лестнице, про себя подумал, о том, как кстати он не успел отдать машину Зауру. На гору только на вездеходах и ездить.
– Так, я понял. Сейчас мчусь. Проблемы серьезные?
– Очень.
– Не звоните больше никому.
Профатилов рванул в сторону охотничьего домика, но тут его осенило: «А почему бы ни предположить, что вместо мэра в автомобиле был Звонарев? А? Тогда и «ушибленность» зама замотивируем, и самого Иваныча из под удара уведем, и, даже если информация об аварии все же протечет какими щелями, оппонентов в клевете и чернушничестве обвиним. Словом, одним выстрелом косим столько зайцев. Прям семью куцехвостых укладываем – блеск!»
Михаил Иосифович по пути сделал крюк и захватил с собой Звонарева, синего и опухшего после побоев. Он был опять сильно пьян. А посему не сговорчив и упирался, как мог. Ехать к мэру Сергей Васильевич категорически отказывался. Уговаривать его было некогда. Профатилов просто-напросто выволок Звонарева за шиворот из дома и затолкал в машину. Благо темно и частный сектор – никто ничего не увидел.
Уже в машине увещевал и успокаивал зама, стараясь говорить спокойно и уверенно.
– Ты пойми, Серега, твоя помощь сейчас нужна шефу. Возьми аварию на себя. Поможешь Кутовому – он зла не помнит, все простит. Рука руку моет. Ты ему – он тебе. Понимаешь, о чем я говорю?
– Нет. Не понимаю. Иосиф Михалыч, или как там тебя, наоборот. Не понимаю. Мы не в Европе живем, а в Азии. Азиаты мы. И то, что для одного в сексе плохо, для двоих – хорошо. Понимаешь, о чем я говорю?
– Да. Понимаю, – соврал Профатилов. Но то ли голос дрогнул, то ли глаза отвел в сторону, но Звонарев почувствовал неискренность, скривил разбитые губы в жуткой гримасе.
– Да пошел ты … – и, отвернувшись, уставился в окно. Больше он не произнес ни слова.Казалось, прошла вечность с той минуты, как Кутовой позвонил Профатилову и до его появления на горной дороге. На самом деле лишь полчаса. Мэр стоял и глядел вниз на горящие внизу огни города и пустую черную дорогу. От оцепенения, охватившего его, он не мерз под холодным пронизывающим ветром с мелкой дождевой моросью, налетавшей с моря. Не чувствовал как размок лак на тщательно зачесанных на лысину волосах, и порывы ветра поднимают зачес маленьким танковым лючком и хлопают по плеши. Не слышал, как плач Ковальчук перешел в икоту, сотрясавшую ее до рвоты. И лишь когда фары подъехавшего авто осветили все вокруг, Иван Иванович встрепенулся, двинул к авто и закричал на Михаила:
– Куда ты пропал, советник херов! – и тут же осекся, увидев выползающего из автомобиля Звонарева, похожего на гидроцефала.
– А он что здесь делает?
– Он хочет вам помочь, Иван Иванович. Это он был за рулем вашего внедорожника, а не вы.
Звонарев подошел к шефу и протянул Кутовому руку. Но тот отвернулся в сторону.
Сергей Васильевич немного постоял рядом с протянутой рукой, потом хмыкнул:
