Кодекс Арафской дуэли - [47]

А то будущее, которого Монтейн себе желал, вчера вечером обрубил с концами Тенедос. Раз! – и нет больше у Джессинара Монтейна никакой математики впереди, потому что, оказывается, он к ней не способен. И он хорошо сейчас понимал королей, которые казнили гонцов, приносящих дурные вести. В этот миг он бы убил Тенедоса с легким сердцем, если бы тот стоял напротив него. Убил бы из зависти, из-за того, что Тенедос может быть математиком, а Монтейн – нет.

Говорят, от любви до ненависти один шаг. От зависти до ненависти куда ближе. Вот она – зависть, и вот она – ненависть: такая, что больно в груди.

Да. Сейчас Джессинар ненавидел Гиеди и Мергуса, Сертана и Тенедоса.

А Кали?

Глава 16 Второй удар колокола

Звон отозвался эхом в голове, и Монтейн резко выдохнул, чтобы хоть немного ослабить боль.

Он не мог завидовать Кали, а значит, не мог его ненавидеть.

«Так не бывает, – шепнула на ухо Арафа. – Он же человек, а не бог».

Дело было даже не в том, что Кали богат и знатен. Это бывает со многими. А вот было в Кали нечто, не определяемое словами. Внутренний стержень, что ли? Сразу становилось ясно, что его богатство и знатность, ум и высокая образованность, мягкие манеры и твердый характер, его неявное офицерство и его же известные всей Столице развлечения – все это неспроста, все скреплено этим стержнем в единое целое. Кали был человеком, которому было дано многое. Но ведь кому больше дано – с того больше и спрос. Что с Кали спросят многое – в этом Монтейн не сомневался. Он обязательно станет кем-то выдающимся, если не погибнет сегодня. Имперским канцлером, например. Или регентом.

Или Хозяином Арафы.

Да. Это он должен стать Хозяином Арафы, вторым лицом в Империи, его к этому подготовило высокое происхождение и воспитание. Нет, Гиеди, Мергус, Тенедос и Сертан – тоже весьма достойные люди. Но Арафы они недостойны. Ибо Арафа прекрасна.

А Монтейн был никто. Судьба ничего не дала ему, но она же и ничего с него не спрашивала. Вот это бесило сейчас Монтейна, однако ненависть его была бесплодна. Ну что, что можно спросить с Монтейна? С невежды и неумехи? Он разве что на пушечное мясо сгодится – что с него спрашивать?

Ага.

Вот кто мы – Команда Арафы: просто мясо. Мясо, которое после третьего удара колокола ринется в бой. Безмозглое, бесчувственное, не боящееся ни боли, ни смерти. Куклы Арафы. Опасные куклы прекрасной Арафы. Которую надо победить, чтобы она почувствовала, кто ее хозяин.

Мы нужны, чтобы Хозяином Арафы стал самый достойный.

Мы – мясо.

Глава 17 Третий удар колокола

Он шагнул вперед, боясь, что не успеет, и швырнул в сторону палаш, звон которого о камень пола влился в затухающий гул колокола.

– Я не буду!.. – выкрикнул он, поборол спазм, стиснувший горло, и отошел в сторону, ни на кого не глядя, чтобы не мешать.

В ушах гудело, но он все твердил и твердил про себя: «Прости, Арафа, я тебя люблю, но лучше смерть, чем стать твоей куклой. И пусть Кали будет легче победить. Пожалуйста».

Кто-то налетел на него, схватил за рубашку, яростно комкая ткань:

– Ты… ты…

Он махнул руками, пытаясь высвободиться из захвата, но рубашку уже отпустили. Кали отступил от него, глядя в лицо Монтейну совершенно безумными глазами:

– Я ни на секунду не допускал, что это будешь ты!.. – выдохнул он. Из его носа капала кровь: не то Монтейн задел, когда бестолково взмахнул рукой, не то просто так, от волнения.

Монтейн оглянулся. Никто не дрался.

Команда Арафы стояла совершенно неподвижно, будто изготовившись к бою. Куклы. Болванчики. Истуканы. Ни единой мысли на каменных лицах.

Команда Империи, забыв о дуэли, медленно подтягивалась к Монтейну. Или к Кали. К обоим.

Монтейн все еще ничего не понимал. Он тряхнул головой, будто пытаясь вытрясти из ушей остатки колокольного гула, но вдруг понял, что это не колокол и даже не в голове шумит: где-то в отдалении гудели боевые рога.

– Что? – растерянно спросил Монтейн подошедшего Арлана.

– Дуэль окончена, – сказал тот. Как обычно – донельзя скучным голосом. – Поздравляю вас, владетель.

– Владетель?

– Дуэль заканчивается, как только один из представителей Арафы прекращает бой. Он и становится Хозяином Арафы.

– Кто-то из Команды Арафы? – переспросил Монтейн. – Не Империи?

– Хозяин Арафы должен иметь связь с Арафой, – сказал Арлан. – Но он не должен быть ее марионеткой.

Монтейн посмотрел на воинов Арафы – все еще застывших, словно изваяния. Вот на что было страшно смотреть. Но, похоже, самого страшного он не смог бы увидеть. Потому что стоял бы сейчас, как и они. Или, вернее, сражался бы, утратив волю и рассудок.

– Они так и будут стоять? – спросил Монтейн.

– Прикажите Арафе, она их отпустит.

– Пусти, – сказал Монтейн Арафе.

«Изваяния» в один момент зашевелились, переглянулись и пошли к выходу, старательно не глядя на остающихся в зале.

– Что с ними будет теперь? – спросил Монтейн.

– Ничего. Разъедутся по домам. Только потом не приглашайте их навестить Арафу. Это может плохо для них закончиться.

– И никто мне ни слова не сказал, что нужно просто отказаться от боя… – проговорил Монтейн.

– Я говорил, – сказал Мергус.

– И я, – добавил Сертан, – а толку?

– Я тебе вчера это три раза говорил. – Кали снял с себя рубаху, забрызганную кровью, и теперь осторожно утирал ею нос. – Ты просто не слышал. Арафа тебя хорошо контролировала.