Кодекс Арафской дуэли - [44]

Интересно, как Кали это понял? Хотя Кали вообще многое понимал в Монтейне – как и Монтейн в Кали.

Может, они все же друзья?

Как некстати-то!

Он вздохнул, размышляя о том, как же у него все-таки получилось обзавестись пятью рекомендациями. После сегодняшних визитов многое стало ясным, но кое-что еще оставалось окутано туманом неизвестности. Хотя смутные подозрения у него уже зародились.

– А вот лучше скажи-ка ты мне: эта тягомотина с Арафской дуэлью когда началась? – спросил он. – Говоришь, два года назад?

– Да, – ответил Кали, – почти два года назад. Через месяц будет ровно два. Жеребьевка в ОТК.

– Ага, – сказал Монтейн и тоже замолчал. Так красноречиво замолчал, что Кали помимо воли сперва скосил на него взгляд, а потом и просто уставился во все глаза.

– Ну? – наконец нетерпеливо дернул он Монтейна за рукав.

– Не нукай, не запряг. – Монтейн вынырнул из своих раздумий и сообщил: – А нет никакой очаровательной флуктуации. Арафа подстроила. Сначала я что-то вдруг заинтересовался математикой. Ты сам подумай: ну зачем деревенскому увальню математика?

– Действительно, – пробормотал Кали. – Зачем?

– Потом… потом в мою сестру влюбился Гиеди. Ни с того ни с сего. До такой степени, что решил жениться.

– Бывает, вообще-то, – осторожно заметил Кали.

– Ага, бывает. Часто бывает, чтоб девчонку без происхождения, денег и благородного воспитания такие гордецы, как Гиеди, в жены брали?

– Да вот двух дней не прошло, как со мной то же самое случилось, – пробормотал Кали.

– Ага-ага. Спрашивается, кого у Вулкана в себя приводили после так называемой женитьбы? Не-е-е, если б не заклятье, ты на Соне не женился бы, как бы она тебе ни нравилась. Да?

– Да, – сказал Кали.

– То есть можем заключить, что Джесса тоже получила от Арафы солидную долю очарования. Только это осталось незамеченным, потому что девушкам рекомендации в ОТК не положены.

– Да нет, – вяло возразил Кали. – Женщины могут быть офицерами ОТК. По сути, ОТК – это единственная возможность для женщины стать офицером, – добавил он рассудительно. – Поговаривают о наборе женщин в полицию, но я что-то сомневаюсь. У полиции и так невысокий авторитет.

– Но в жеребьевке для Арафской дуэли женщины не участвуют?

– Конечно, не участвуют. Есть опасение, что если в Команду Империи попадет хоть одна женщина, то Команда Арафы будет из женщин целиком. И как тогда, спрашивается, с ними драться?

Монтейн вообразил такую дуэль. Бой действительно получился бы неравным.

– Ладно, – сказал Кали. – Допустим, Гиеди влюбился в твою сестру, потому что она тоже – флуктуация.

– Потом какая-то тетка донесла нашему отцу, что Джесса бегает на свидания к барчуку… то есть Алиоту Гиеди, и отец под горячую руку чуть не поубивал нас с сестрой. Потом я направился в Столицу и свалился аккурат под колеса кареты Мергуса.

– А Джесса? – спросил Кали.

– А Джесса осталась у Гиеди. Забрал бы я ее у него – куда бы делись? А так… У меня и мысли не было, что Гиеди на ней женится, но что он ее не выбросит на улицу – в этом я не сомневался.

– Да уж, – проговорил Кали. – Гиеди человек до отвращения порядочный. Образец этичности.

Монтейн глянул на друга немного раздраженно – как и всегда, когда тот начинал ученые словеса употреблять.

Кали повернулся к нему:

– Похоже, затея Гиеди приводить сюда людей на экскурсии, чтоб Арафа набрала себе команду, была напрасной. Твой случай показал, что она может вести к себе людей издалека. Если, конечно…

Он призадумался, а потом откинул крышку чемодана, стоявшего в углу. В чемодане обнаружились папки и толстые, распухшие от записей тетради. Кали выдернул из этого бумажного хранилища самую толстую и потрепанную тетрадь и начал перелистывать страницы.

– Это что? – спросил Монтейн.

– Мой конспект об Арафе.

– А в чемодане?

– Конспект, тебе же сказали! – Кали раздосадованно покосился на приятеля. – И вообще, шел бы ты спать. Думать мешаешь.

Монтейн прищурился:

– А это ничего, что думать ты начал после моих слов? Может, я еще что-нибудь умное скажу?

– Хорошо, – рассеянно проговорил Кали, листая тетрадь. – Давай быстренько говори умное и проваливай.

– А можно мне полистать твои конспекты? Я тихонько, а ты думай на здоровье.

– Нельзя.

– Почему?

– На это есть три причины, – сказал Кали, бегло просматривая свои записи. – Во-первых, ты ничего не поймешь, потому что я привык писать изобретенным мною стенографическим шифром. Во-вторых, что важнее, все мои записи – исключительно для служебного пользования, а у тебя не только допуска нет к секретным документам, но ты еще и сам находишься в разработке как флуктуация.

– Ага, – усмехнулся Монтейн.

– И в третьих – что самое важное: в данную минуту ты мой противник, а потому посвящать тебя в оперативные разработки – преступная халатность с моей стороны. – Кали поднял глаза и прямо посмотрел на Монтейна. – Послушай, как друга прошу – иди спать. То, что в этом чемодане, тебе завтра не поможет. И мысли, на которые ты меня натолкнул, – они тоже не помогут. Собственно, и мне они вряд ли помогут, разве что когда-то – надеюсь, еще не скоро – мне самому придется следить за организацией следующей Арафской дуэли… впрочем, это маловероятно. Потому что у меня есть предчувствие, что завтра прольется моя кровь, а нас, Беруджи, предчувствия обычно не обманывают.