Кодекс Арафской дуэли - [26]

На краю дивана, сгорбившись и утопив лицо в ладонях, сидел Кали – все еще в студенческой куртке. Вел он себя действительно странно: судя по приглушенным звукам, доносившимся из-под ладоней, молодой человек истерически хихикал, безостановочно раскачивался из стороны в сторону, без всякого ритма; плечи его мелко тряслись.

Монтейн подошел поближе и присел на корточки перед приятелем.

– Кали, – позвал он, положив руку на дрожащее плечо. Но тот, словно и не слыша и не чувствуя прикосновений, продолжал хихикать и раскачиваться – невменяемый, ослепший и глухой ко всему окружающему. Монтейн понял, что его друг просто-напросто пьян до тихой истерики.

– Однако… – произнес он озадаченно, оборачиваясь к Сертану. – Таким я его никогда не видел.

– Да что ты! – язвительно отозвался Сертан. – Даже я его никогда таким не видел! А знаю-то я его поболе твоего – лет пять или шесть, еще с тех пор, как он был безусым щенком вроде тебя. Просто ума не приложу: что же это с ним такое могло приключиться? Я вон даже за газетой посылал, только ничего в ней не нашел такого, что могло настолько пронять Кали!

Монтейн попробовал заглянуть в никакое лицо Кали. Лицо это, когда Монтейн отвел от него руки приятеля, оказалось именно никаким: дурная улыбка и пустые, бессмысленные глаза. Ну чистый недоумок – разве что слюна изо рта не течет.

Сертан тем временем снял жилет и принялся отстегивать запонки.

– Ты тоже приготовься, – скомандовал он, закатывая рукава сорочки. – Будем его вытрезвлять.

– Как он здесь такой оказался? – спросил Монтейн.

– Пришел собственными ногами, – ответил Сертан. – Представь себе: вот такое – и на ногах, и само двигается… Хорошо еще, что мои ребята его в лицо прекрасно знают, так что привели сюда служебным ходом.

В четыре руки они кое-как вытряхнули Кали из студенческой куртки (он не особо и сопротивлялся, хотя стоило вытащить его руки из рукавов, как он опять обхватил ладонями лицо), перетащили в ванную комнату, которая оказалась за соседней дверью, и сунули головой под холодную воду.

Кали затрясся еще сильнее и принялся вырываться и мычать.

– Ну вот, – удовлетворенно сказал Сертан, придерживая его за шею и стараясь увернуться от брызг. – Процесс, кажется, пошел.

– Ага, вот он где, – раздался за спиной ироничный голос.

Монтейн обернулся и едва не поскользнулся – на кафеле пола, несмотря на их объединенные усилия, разлились лужицы. В дверях стоял и ухмылялся в усы высокий стройный человек лет тридцати с красивым породистым лицом и офицерской выправкой. Его Монтейну и представлять не надо было.

– О, Алиот! – Сертан стряхнул капли и протянул руку над плечом Монтейна. Вошедший, изящно перегнувшись через Кали, пожал его ладонь и с любопытством посмотрел на Монтейна.

– Вы вроде еще не знакомы? – перехватил взгляд Сертан. – Гиеди, Монтейн.

Юноша кивнул и поспешно отвернулся к Кали. Он не знал, как себя вести с этим человеком. Слава благим небесам, руки у него были мокрые, и рукопожатия удалось избежать.

– Кажется, я вас где-то видел, – вежливо произнес Алиот Гиеди. – Мы не могли встречаться раньше?

Монтейну было что ответить, но тут наконец дали свои плоды попытки привести Кали в чувство.

Тот приподнялся над ванной и возмущённым голосом произнёс:

– Отпустите, сволочи! – Распрямившись, Кали тряхнул головой, и брызги веером разлетелись вокруг. – Что вы со мной творите, гады?

– Ого! – весело откликнулся Гиеди. – Наш друг, кажется, пришел в себя.

– Главное – чтобы он из себя не вышел, – усмехнулся Сертан, протягивая очнувшемуся Кали полотенце. – Что с тобой стряслось, малыш?

Прежде чем ответить, Кали еще раз потряс головой, оглядел собравшихся вокруг него людей и помещение, в котором находился, пробормотал «Ага, понятно» и, закутав голову полотенцем, сообщил:

– Я женился.

– Ну, это, конечно, достойный повод, – задумчиво сказал Сертан. – Но что это ты так… резко?

– Так ведь Беруджи же, – ответил за Кали Гиеди, разводя руками так, словно это все объясняло.

– И что? – полюбопытствовал Сертан.

– А ну валите все отсюда! – перебил его Кали. – Мне еще не хватало в сотый раз выслушивать все это.

– Идемте, идемте, господа. – Сертан подхватил Монтейна под локоток и повел к двери. – Кали прав, ему надо привести в порядок мысли и тело.

– Ты тут сам разберешься? – спросил он Кали, прежде чем закрыть дверь.

– Разберусь, разберусь, – пробубнил уже не видимый Монтейну Кали. – Ты насчет кофе лучше распорядись.

Сертан закрыл дверь и, проворчав что-то о неблагодарной молодежи, готовой выгнать своего наставника из его же собственной ванной, пошел распоряжаться.

Гиеди по-хозяйски опустился в ближайшее кресло. На Монтейна он теперь не обращал никакого внимания. И это было хорошо: обратись сейчас к нему Гиеди – и это могло бы кончиться печально. Потому что Монтейн не знал, что ему теперь делать и как вести себя. Слишком неожиданно все случилось, к этой встрече он был не готов. Кровь стучала в голове, гася всевозможные трезвые мысли, которые всплывали в извилинах и тут же исчезали, заглушаемые биением пульса. Он себя чувствовал, пожалуй, так же, как чувствовал себя неоклемавшийся еще Кали: болван болваном.