Кочевые народы степей и Киевская Русь - [41]

Это действительно так. Причем дипломатические браки заключались не только князьями, обнаруживавшими определенные симпатии к половцам (например, из династии черниговских Ольговичей), но и теми, которые вели со степняками решительную борьбу, в частности великими киевскими князьями.

В 1094 г. Святополк Киевский женился на дочери могущественного половецкого хана Тугоркана. В 1107 г. Владимир Мономах, тогда еще переяславльский князь, женил сына Юрия (получившего впоследствии прозвище Долгорукого) на дочери хана Аепы, а другого сына Андрея — на внучке Тугоркана. Одновременно с женитьбой Юрия состоялась также свадьба сына черниговского князя Олега Святославича и дочери еще одного хана по имени Аепа. Летописец различает этих половчанок по именам дедов. В первом случае это Осенева внучка, а в другом — Тургенева.

Под 1163 г. летописец сообщает о женитьбе сына великого князя Ростислава Рюрика на дочери хана Белука.

В 1187 г. из половецкого плена возвратился в Русь сын Игоря Святославича вместе с молодой женой — дочерью Кончака — и ребенком. Свадьбу сыграли на Руси.

Князь Мстислав Мстиславич Удалой был женат на дочери хана Котяна.

Практически во всех случаях летопись сообщает о женитьбе русских князей на половчанках в одном ряду с известием о заключении мира. «Сотвори миръ с Половцѣ Святополкъ, и поя жену, дщерь Тугорканю»[213]. Женитьба сыновей Мономаха и Олега Святославича также стала возможной после заключения мира с ханом Аепой. Великий князь Ростислав «приведе […] Белуковну, князя Половецьского дщерь, ис Половець, за сына своего за Рюрика: того же лѣта и миръ взя с Половци»[214].

Таким образом, брачные союзы русских князей с дочерьми половецких ханов были своеобразной клятвой верности заключенным мирным соглашениям. К сожалению, далеко не всегда это служило надежной гарантией от новых столкновений. Средневековые авторы неоднократно отмечали «склонность куманов к обману». Анна Комнина полагала, что «непостоянство и изменчивость» половцев были «как бы их неким природным свойством». Приходится признать, что далеко не всегда отличались благородством и русские князья. Взаимных обид было столько, что они легко разрушали достигнутые соглашения.

Не накладывало взаимных обязательств и родство русских князей с половецкими ханами. Хан Башкорд, чьей женой была мать князя Мстислава Владимировича, приведя к Белгороду 20-тысячный корпус в поддержку Изяслава Давидовича и своего пасынка, не стал рисковать своим войском из-за незадачливых родичей. Еще более ярким примером в этом плане может быть Игорь Святославич. Несмотря на то что в его жилах текла половецкая кровь, он обрушился на своего сородича хана Кончака.

В брачных связях русских с половцами обращает на себя внимание одна особенность. Русские князья охотно брали в жены своим сыновьям, а иногда и себе, половчанок, но никогда не отдавали своих дочерей за половецких ханов. В этом, надо думать, отразилось, с одной стороны, непризнание Русью равноправного положения половецких ханов даже по отношению к отдельным русским княжествам, с другой — неприятие их языческой религии. Обратить в христианство «неверную» половчанку считалось делом не только естественным, но и богоугодным, однако принять их веру (в случае выхода замуж русской княжны за половецкого хана это было бы неизбежно) представлялось совершенно невозможным.

Русская летопись сохранила только один случай нарушения такого порядка. Мать Мстислава Владимировича после смерти мужа Владимира Давидовича бежала к половцам и вышла замуж за хана Башкорда, но это тот случай, который только подтверждает правило. Чтобы соединить свою судьбу с Башкордом, ей пришлось пренебречь общественным мнением и тайно бежать в степь.

Если на ход русско-половецких отношений династические браки не оказали принципиального влияния, хотя, разумеется, и не ухудшали их, то в этнокультурном сближении двух народов их роль была весьма заметна. Летопись упоминает десять случаев женитьбы русских князей на половчанках, хотя их было значительно больше. Исходя из многодетности княжеских семей, можно предположить, что от десяти смешанных браков могло родиться по меньшей мере 40–50 сыновей и дочерей. Во втором колене смешанные браки могли дать уже 200–250 внуков и правнуков, в жилах которых текла и половецкая кровь. В реальной жизни процессы этнического смешения русских и половцев были более значительными. Необходимо учесть, что с половецкой принцессой на Русь прибывали и ее молодые подруги, которые выходили замуж за представителей боярского окружения князей. Кроме того, половецких девушек уводили в Русь и во время победных походов в степь.

Разумеется, имел место и обратный процесс. Половцы также при каждом удачном набеге уводили русских девушек. Многих из них продавали на крымских невольничьих рынках, часть же оставалась в степных станах для утехи половецких мужчин.

В половецком словаре есть слово «изба» и «печь», которые, по-видимому, вошли в половецкую жизнь вместе с предметами, их обозначавшими. Русские, видимо, сооружали в степях теплые избы с глинобитными печами, в которых в зимнее время могли проживать смешанные русско-половецкие семьи.