Кобун - [4]

— Может и школьник. А может, кто из офиса домой возвращается.

— Проверим?

Патрульный прожевал очередную порцию и поморщился:

— Делать тебе нечего? Если бы ему нужна была помощь, то обратился бы к нам. А так — идет домой, никого не трогает. В зал игровых автоматов не лезет, пьяные кренделя по дороге не выписывает. Остановим — и до утра возиться с оформлением, звонкам к родителям. А если ошиблись и это сарариман [”белый воротничок”], то только зря бензин потратим. И, кстати, я еще не поужинал.

Радио в полицейской машине зашипело, донесся голос диспетчера:

— Пятнадцатый, рядом с “Ночным Вельветом” группа молодежи выясняет отношения. Посмотрите, что там.

Закрыв коробку с недоеденной лапшой, Кейташи важно поднял палец:

— Вот, это уже серьезно. Это не за тенями по округе гоняться. Поехали...

***

Домой добрался без приключений. Двухэтажное крохотное здание за миниатюрным кирпичным забором с кованной решеткой поверх. Клумба, выложенная плиткой дорожка. И открытые двери, которые с легким скрипом распахнулись, как только потянул ручку. Встал на гэнкан, автоматически снял обувь и сунул на наклонную полку. Скользнул ко входу в зал, заглянул внутрь. Как обычно: опекун спал сидя на диване, уронив голову на грудь. Работающий телевизор еле слышно бормотал, показывая очередное дурацкое шоу.

Мать Тэкеши не помнил совсем, она умерла, когда ему и года не было. Отец вахтами работал на парней, занимавшихся ловлей краба. Огромных денег не заработал, но подремонтировать доставшийся в наследство домик в Йокогаме хватило. И концы с концами особо не сводили. Даже на старшую школу было отложено. Но с очередной вахты два года назад Нобу не вернулся. И его место занял старший брат Аки, официальный опекун несовершеннолетнего обалдуя. Аки Исии, офисный работник в департаменте учета водных ресурсов муниципалитета. Худой, с огромными залысинами, скрипучим голосом и возрастом за пятьдесят. Вечная заноза в заднице, как его про себя называл парень. И не важно, что опекун любил читать морали по любому поводу. Куда как хуже, что Аки любил почти каждый вечер оприходовать бутылку-другую пива. И на выходных обязательно ходил сделать ставку в надежде вырваться из полунищей рутины. На эти ставки, кстати, деньги за высшую школу и ушли. Десятый класс проплачен, в остальном — ёк.

Поднявшись к себе, Тэкеши повесил угвазданный костюм на плечики в шкафу, глянул остальную одежду. Нормально — на утро есть в чем идти в школу. Завтра суббота, последний учебный день на неделе. Кстати, вот на полке солнцезащитный крем, будет чем рожу замазать. Заглянул в крохотную ванную, умылся и помазал бальзамом ссадины и глубокую царапину на лбу. Одел потертую пижаму, чтобы не задубеть ночью и вернулся обратно в комнату.

Школа... Ноги подкосились, Анатолий опустился на циновку и замер. Неожиданно возведенный барьер “это не я, это не со мной” рухнул и здесь, в безопасности, пришло осознание. Старый мир рухнул, его больше нет. И не важно, какие силы перебросили его в тело подростка. Но — назад не вернуться. Никак. Потому что здесь и сейчас он ничего общего не имеет с убитым в Подмосковье бандитом, неофициальной левой рукой главаря Мамонтовских. И нет больше никакого Анатолия. Есть только Тэкеши Исии, шестнадцатилетний школьник, житель Йокогамы. А за окном — восемнадцатое февраля две тысячи второго года, о чем говорят иероглифы лежащей у выхода из комнаты газеты. Никак не осень две тысячи тридцатого, когда пуля вышибла мозги специалисту по кибер-безопасности.

Наверное, если бы в голове остались куски личности Тэкеши, я бы орал, бился о стену или просто паниковал от навалившихся вопросов и проблем. Но привычный холодный рассудок всего лишь отфиксировал текущую ситуацию, вывел краткий план на ближайшие сутки и отдал приказ отдыхать. Только будильник поставил на полчаса раньше, чем обычно. Очень мне не понравилось, как я паршиво кулаками махал на парковке. Счет по покойникам должен был быть четыре — ноль в мою пользу, а никак не единичка. Оставлять свидетелей убийства чревато. Это еще мне аукнется.

Но сейчас — спать. Все остальное — завтра.

***

Рис, два кусочка рыбы в отдельной плошке и комок водорослей. Завтрак.

Мятая и мрачная рожа опекуна напротив в качестве бесплатной добавки. Кстати, про мою битую физиономию он ничего не сказал. Только буркнул “привет” и кивнул в ответ на “доброе утро”. Я не успел еще приступить к еде, как Аки поднялся и двинулся на выход, оставив пустые тарелки. Это моя обязанность — мыть утром посуду.

— Я сегодня поздно, ложись без меня. И, надеюсь, в школу меня не будут вызывать?

Все же заметил.

— Нет, не будут. Проблемы с улицы я домой не тащу.

— Молодец. Все, не опоздай на занятия.

Будет вечером поздно. Понятно. Опять у букмекера зависнет. Сегодня скачки и вроде очередной этап автогонок. Вернется поддатым и с пустыми карманами.

Доев, помыл посуду и побрел собираться. Первый класс старшей школы, доходить которых осталось меньше месяца. Затем — здравствуйте, весенние каникулы. С которых обратно в старшую Мейхо я могу и не вернуться. Потому что за будущий год мы не проплатили. Выпивка и лошади оказались важнее.