Коббл Хилл - [86]

Скучал ли он по Англии? Да, иногда. Ему было пятьдесят шесть лет, и он все еще иногда скучал по дому. Но если бы они не переехали, то Шай никогда бы не научилась играть в настольный теннис, а он никогда бы не подумал о Марсе и не написал «Красный». Или «Золотой».

Определенно – «Красный». Рой значительно продвинулся за те несколько коротких часов, прошедших после вдохновляющего матча Шай по настольному теннису. Обе девушки у него в книге были беременны и вышли замуж за Серана. Марсианская свадебная церемония была безвкусной и чрезмерно разрекламированной, со скрытым языческим подтекстом. Они угнали марсоход, убежали и обнаружили кратер, полный замерзшей воды, которую они растопили, чтобы выжить. А русские уже приближались, целый пассажирский корабль. Но они не собирались убивать их, а хотели спасти. Это были члены богатой русской семьи Изабель, преступники с золотым сердцем. И они скучали по дому. Рою оставалось дописать одну или две главы. Ему нужно было вернуть их домой.

* * *

К тому времени как Лиам и Грег вернулись домой, Пичес была уже под кайфом и готовила кролика.

– Ужин будет только в полночь, но оно того стоит, – громко сказала она, размахивая бокалом белого вина.

– Пахнет травкой, – сказал Лиам.

– О, теперь ты знаешь ее запах? – Пичес хихикнула.

– Мама! – заскулил он. Казалось, он только недавно плакал.

– Прованские травы – вот чем тут пахнет.

– Ты что, под кайфом? – спросил Грег. Он, казалось, был впечатлен.

– И еще под каким, – призналась она.

В их квартире было жарко. Пичес сняла свитер и джинсы и готовила в одной футболке.

– Мама, пожалуйста, надень штаны, – захныкал Лиам. Телефон Пичес завибрировал: еще одно сообщение от Роя Кларка. Грег уставился на телефон, лежащий на стойке. И тут он затрезвонил. Это был Стюарт Литтл, он звонил и звонил. Рингтон для него был в виде барабанной дроби, начинающей песню Omnia Vincit! группы Blind Mice. Это сильно раздражало.

Пичес глотнула вина и фыркнула, как лошадь:

– Пойду поищу шорты.

Когда она вернулась, Грег и Лиам сидели за кухонным столом и ждали ее, и это было довольно странно. Они собирались там только для того, чтобы поесть.

– Мы хотим тебе кое-что сказать, – объявил Грег.

Пичес не знала, была ли травка причиной ее паранойи, но казалось, будто они нарочно пытались ее напугать.

– Ребята, – запротестовала она, – у меня и так был не самый лучший день.

– Ну, сейчас будет еще хуже, – сказал Лиам.

Нижняя губа Пичес задрожала. Когда ее единственный ребенок стал таким злым?

– Наша собака, – сказал Лиам, – она умерла.

– Мы вернулись домой примерно в одно и то же время, – объяснил Грег. – Он лежал перед дверью. Мы отнесли его в клинику, но было уже поздно. Его сердце остановилось.

Пичес даже не заметила, что их огромная собака исчезла. Она села рядом с Лиамом и взяла его за руку. Грег потянулся через стол к ее другой руке.

Слезы потекли у Пичес из уголков глаз и покатились по щекам.

– Он был хорошим псом, – она надеялась, что это не прозвучало глупо и высокопарно, – и моим другом.

Отпустив их руки, Пичес подложила ладони под бедра и принялась раскачиваться на стуле. Ее грудь содрогалась, а из носа потекли сопли.

– Мы взяли его, когда я была беременна тобой, – всхлипнула она, взглянув на Лиама. – Он был тебе словно брат. Когда тебе нужно было к педиатру, я обычно говорила, что везу тебя к ветеринару.

Теперь рыдания Пичес стали громкими и неуправляемыми. Известие о смерти собаки и, возможно, тот факт, что она выкурила до хрена травки, запивая ее белым вином, вызвали бурю эмоций. Как все до этого дошло? Она должна была быть барабанщицей в крутой инди-группе и встречаться со Стюартом Литтлом. Вместо этого она была перегруженной работой школьной медсестрой, матерью Лиама, женой Грега, главным поваром и мойщиком бутылок в семье и владелицей огромной старой мертвой собаки.

Грег наблюдал за женой через стол, сожалея, что они больше не держатся за руки. Лиам жмурился с несчастным видом. Он был безутешен, как и его родители. Грег встал:

– Может, помочь с ужином? Тебе нужно еще вина? Лиам, накроешь на стол? Для начала налей всем по стакану воды из холодильника, ладно?

Никто не двигался.

– Ненавижу эту кухню, – Пичес всхлипнула. – Здесь нет вентиляции. Может, нам стоит переехать? Я хочу переехать.

Лиам открыл глаза:

– Мама, остановись.

Грег понимал, что его сын имел полное право горевать: в конце концов, он был подростком. Но Пичес!.. Ему не нравилось видеть ее такой печальной. И она себя так вела не только из-за собаки – это был старый-старый пес. Ей стало грустно еще до того, как они вернулись домой.

Грег принялся хлопотать по кухне: убрал вымытые тарелки, открыл очередную бутылку вина, нарезал хлеб, достал масло, сделал салат. Всякий раз, когда Пичес не могла работать по дому, он разворачивал бурную деятельность. До того как его жена стала медсестрой, таких грустных, беспокойных и неприятных дней было очень много. Они обдумывали возможные решения: переехать, родить еще одного ребенка, пойти в кулинарную школу или школу сантехников, тренироваться к марафону. Пичес с нежностью вспоминала о своей школьной медсестре. Та делала детям тосты и давала им кока-колу от расстройства желудка. Когда Пичес наконец решила пойти в школу медсестер, Грег был в восторге. Он составил список курсов, которые ей нужно было пройти, и экзаменов, которые предстояло сдать. Грег написал перечень ближайших университетов. Он составлял для жены расписание занятий, покупал продукты и готовил им еду. Он задавал ей контрольные вопросы по предметам и купил новую подушку, чтобы она хорошо отдохнула перед экзаменами.