Князья Шуйские и Российский трон - [56]
Обстановка в Москве несколько улучшилась. В это время из Тушина вернулся с повинной князь Роман Гагарин. Возвратиться его побудили не раскаяние в преступлении против царя Василия, а слухи, распространившиеся в окружении Самозванца, о соединении М. В. Скопина-Шуйского с пришедшими к нему шведами.
Необходимо отметить, что этому соединению предшествовали весьма неприятные события. Заняв Тверь, Делагарди под давлением своего войска, состоявшего из наемников, потребовал немедленной уплаты жалования и, кроме того, немедленной передачи шведам Корелы, которую всячески затягивал Шуйский, надеясь в случае победы над противниками избежать выполнения этого неприятного условия договора. М. В. Скопин с трудом собрал 4 тыс. рублей серебром и 5 тыс. — соболями; он также решил сдать Корелу, чем были очень недовольны Василий и его братья, впоследствии обвинявшие племянника в необдуманности его поступка[357]. Остальные недостающие средства Скопин получил от Соловецкого монастыря и от Перми[358].
В первую очередь Скопину хотелось расплатиться с генералом Христиерном Зомме, который, все время находясь непосредственно в составе армии Скопина, регулярно занимался обучением русских воинов военному искусству по бельгийскому образцу. Зомме учил русских ополченцев, как действовать в бою копьем и мечом, делать рвы и окопы, передвигать орудия и вести атаку. У шведов Скопин заимствовал также устройство укреплений в виде башен («острожков»), обеспечивающих беспрепятственность вылазок и продвижения вперед, избегая столкновений с противником[359]. Эти факты еще раз подтверждают наше мнение, что инициатором перевода устава ратных дел был именно М. В. Скопин-Шуйский.
Соединившись с Делагарди, Скопин подошел к Александровской слободе. В бою под ее стенами тяжело ранили Христиерна Зомме, которого, к великому сожалению Скопина, пришлось отправить домой. Как бы в компенсацию этой потери в слободу прибыл новый отряд шведского войска в количестве 3 тыс. человек. Отброшенный от слободы Сапега был вынужден отступить к Лавре[360]. Сообщение об одержанной Скопиным победе произвело на население Москвы буквально магическое действие: все волнения мгновенно прекратились и положение Василия Шуйского значительно укрепилось. С другой стороны, эти успехи Скопина нанесли тяжелый удар по Тушинскому лагерю, в котором начался процесс разложения.
Скопин, не зная в каком положении находится Москва, не решился идти прямо к ней, считая свои силы недостаточными для штурма Тушинского лагеря. Поэтому он двинулся по берегу Волги обратно к Калягину, откуда мог держать связь с Ярославлем, являвшимся базой, питавшей его силы.
Осторожность Скопина объяснялась еще и тем, что в сентябре 1609 г. на юго-западе страны появился новый противник, несравненно более опасный, чем Тушинский вор. Этим противником был сам польский король Сигизмунд, решивший использовать сложившуюся на Руси ситуацию непосредственно в интересах захвата западнорусских земель. Он сам лично встал во главе прекрасно вооруженной и обученной армии. Расположившись на берегу Днепра, Сигизмунд направил жителям Смоленска послание, в котором говорилось, что он не имеет к ним никаких претензий, а хочет лишь освободить Россию и русских людей от всех неприятностей, которые им приходится переносить. Но смоленские воеводы — боярин Шеин и князь Горчаков, а также архиепископ Сергий наотрез отказались сдавать город полякам и отослали грамоту в Москву, одновременно прося о военной помощи. Все попытки поляков взять город штурмом кончались неудачами, армия Сигизмунда несла большие потери.
Приход поляков в Россию внес разлад в ряды войск, блокировавших Москву. Сапега, королевский гетман, заколебался, не зная, как себя вести; оставаться ли под Москвой или возвращаться в армию Сигизмунда под Смоленск? Рожинский с товарищами объявили себя конфедератами и заявили, что не уступят королю завоеванных ими северских земель. Сигизмунд, не желая ссориться с единоплеменниками и терять подданных, направил посольство в Тушино с грамотой, адресованной царю Василию. В грамоте он пытался оправдать свое вторжение в пределы России и предлагал заключить мир на условиях, главным из которых было требование немедленного разрыва соглашения с Швецией. Одновременно Сигизмунд посылает патриарху, духовенству, дворянству и всем жителям Москвы грамоту с обещаниями прекратить все их бедствия, если они признают его верховную власть. В свою очередь, конфедераты, прослышав о больших силах, которые удалось собрать Скопину-Шуйскому, поостыли и стали сговорчивее. Трезво оценив ситуацию, они пошли на соглашение с Сигизмундом и отказались от поддержки Лжедмитрия.
Шуйский не только получил послание Сигизмунда, предназначенное ему лично, но и сумел перехватить грамоту, адресованную патриарху и народу. Послание он не удостоил ответом, а грамоту опубликовал всенародно; содержание последней вызвало всеобщее негодование и позиция Шуйского еще больше укрепилась.
Лжедмитрий, узнав от всегда пьяного пана Рожинского об отходе из Тушинского лагеря польских отрядов, переодевшись в крестьянскую одежду, бежал. Среди оставленных им сторонников пошел слух, что его убили и бросили в реку. В результате вспыхнул бунт, но, узнав правду, одни стали требовать от Рожинского возвратить Дмитрия, другие бросились вслед за Самозванцем, третьи, видя распад лагеря, побежали в Москву, некоторые из них пристали к конфедератам.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.