Княжна Тараканова - [4]
В следующем году серию публикаций завершило объёмистое повествование о приключениях загадочной красавицы «Княжна Тараканова и принцесса Владимирская», вышедшее из-под пера ещё одного чиновника, по долгу службы боровшегося с расколом, а впоследствии известного писателя П. И. Мельникова-Печерского>{18}. Автор был убеждён, что появление самозванки являлось делом рук иезуитов и магната Кароля Радзивилла, взявшего на воспитание неведомую девушку и финансировавшего её похождения в Европе, хотя и не смог привести убедительных тому доказательств.
Труды Блудова, Панина и Злобина впервые сделали доступными многие важные документы о незадачливой претендентке на российский престол. Маститые авторы стремились показать, что в этой истории нет династических тайн; безвестная «претендентка» никаких кровных связей с царской семьёй не имела, а потому и наказана была за дело. Однако они не смогли «закрыть» тему — хотя бы потому, что не прояснёнными оставались вопросы о происхождении «княжны», причинах и обстоятельствах «принятия» ею имени российской царевны и её отношениях с деятелями Барской конфедерации М. Огиньским и К. Радзивиллом.
К тому же официозные публикации так и не смогли рассеять романтический ореол «ужасного и поэтического» вокруг несчастной «принцессы». Завершило картину художественное воплощение жертвы екатерининского царствования в знаменитом и многократно переиздававшемся с момента выхода в 1883 году романе Григория Петровича Данилевского «Княжна Тараканова».
Пленительный образ прекрасной авантюристки, жертвы своей любви и деспотического режима, с тех пор окончательно утвердился в художественной культуре. Она стала персонажем романов, повестей, рассказов и пьес, а в XX веке — спектаклей и кинофильмов, имевших немалый успех. И. В. Шпажинский в начале прошлого столетия написал драму «Самозванка (княжна Тараканова»)>{19}. Первый двадцатиминутный фильм, посвящённый той же героине, был поставлен уже в 1910 году и удостоился похвалы за игру актёров: «Каждый из них дал настоящий исторический тип, начиная с г-жи Александровой в роли Екатерины II и кончая остальными артистами в роли „блестящей стаи славных“, окружавших императрицу. Наибольшее внимание в картине останавливает на себе изображение г-жой Микулиной самой княжны. Очевидно, прототипом для её изображения послужила артистке известная картина Третьяковской галереи, точную копию с которой представляет последняя сцена ленты в версии смерти от наводнения»>{20}.
Из относительно недавних попыток обращения к теме можно назвать постановки театров имени Моссовета и имени Вахтангова по пьесе Л. Г. Зорина «Царская охота» и вышедшую в 1990 году одноимённую картину «Ленфильма». В талантливой драме переплетены ревность, любовь и страсть; загадочная «княжна» и захватившая трон у мужа Екатерина II — непримиримые соперницы, которые ненавидят друг друга, но ни в одной сцене так и не встречаются. Красавица Тараканова влюбляется в царского фаворита Алексея Орлова, а тот по приказу императрицы проводит операцию по пленению опасной преступницы ради государственного интереса: «Остальным государствам нужды нет, что пред ними злодеи, — чрез их посредство им надобно расшатать Россию». Схваченная и заточённая в Петропавловскую крепость пленница умирает, так и не раскрыв своей тайны. Впрочем, недавно поставленный в Уфе мюзикл «Голубая камея», вопреки традиционному сюжету, заканчивает историю благополучно: циничный фаворит Орлов отказывается от своего положения при троне, а царица освобождает влюблённую княжну из крепости и разрешает графу на ней жениться; все пляшут и поют…
Ещё более основательно призрак Таракановой «прописался» на страницах беллетристических сочинений и всевозможных популярных изданий. К первым принадлежат исторические романы различного достоинства>{21}; ко вторым — полухудожественные книги и статьи, претендующие на объективность вкупе с некоторой сенсационностью>{22}. Так, один из авторов противопоставляет кроткую Досифею, то есть истинную Тараканову, ложной — самозванке, выдвинутой иезуитами, которые снабжали её деньгами. Хорошо ещё, что «красивейший мужчина» Орлов влюбил в себя и обезвредил вражеского агента, но зловредные иезуиты пытались его оклеветать и в пику России заказали Кастера написание книги. Другой сочинитель, скорее, сожалеет об участи бедной девушки, которую заманил и «обрюхатил» Орлов, и убеждён в том, что жертва коварного графа наслала роковое проклятие, от которого якобы погибли его молодая жена и дочь. Третий, наоборот, считает самозванкой постриженную Досифею, а истинной дочерью императрицы — барышню, схваченную Орловым. Четвёртый намекает, что императрица и её дочь ни при чём, а роль последней играла польская еврейка из странной секты Саббатая Цеви
