Княжий отрок - [10]

Про возвращение князя толковали на базарной площади на разные лады. Настоящей причины никто не знал: о походе Александра Ярославича на Новгород и о тайном бегстве Ярослава никому не известно было.

— Послушай совета старика, — сказал Ярославу Матура, — никто еще не ведает, почему ты в Тверь воротился, только ты, я да Григорий и знаем. Пускай думают все, что ты по Твери соскучился, — с чуть заметной усмешкой в голосе закончил Матура.

— Негоже мне, боярин, облыжно говорить, — недовольно проговорил князь, — кинул я новгородцев по своей воле, и не люду тверскому меня попрекать.

— Как знаешь, княже, твоя воля, так и поступай!

Колокола с соборного храма веселым звоном возвещали о прибытии князя. Народ собирался к крыльцу княжеских хором. Всем хотелось видеть Ярослава.

Широко распахнув богатый кафтан, вышел князь на крыльцо, окинул соколиным взором волновавшийся как море люд тверской и, поклонившись им, проговорил:

— Здравствуй, люд православный!.. Толпа загудела ответным приветом.

— Вернулся к нам, красное солнышко! Соскучился по своим людям. Не отдадим мы тебя назад новгородцам, ты наш природный!

Долго раздавались веселые возгласы толпы, радуя сердце Ярослава.

X

Мало-помалу неудачное княжение Ярослава в Новгороде стало забываться.

Брат князя, Александр Ярославич, не стал преследовать его и посадил на новгородский стол снова своего сына Василия.

Ярослав мог мирно трудиться в Твери.

Действительно, город все больше и больше разрастался, жителей прибывало, торговля увеличивалась.

Вражда между братьями скоро и совсем забылась, и Ярослав даже свиделся с Александром.

— Негоже, брат, что ты сидишь кое время на столе в Твери, а не съездишь в Орду к хану, — говорил Александр Ярославу, — ярлык на княжение себе бы выправил…

— Не терплю я татар, брат Александр, — горячо возразил Ярослав, — и не хочу им прислуживаться!

Пристально взглянул Александр на брата.

— А я меньше тебя, что ли, их не люблю, а вот езжу в Орду с поклоном. Пойми, брат, что не можем мы им противиться, пока между нашими князьями раздоры ведутся, приходится басурманам кланяться. Согласия-то у нас нет, подняться сообща не можем!

Тяжело вздохнул Александр.

Задумался и Ярослав: понимал он справедливость слов брата.

— Окромя того, вспомни о своих детях, — продолжал Александр, — ведь который год они в полону томятся, басурманами вырастут, веру православную забудут и тебя не узнают!..

— Правда… правда, брате!..

— Соберись-ка, брат, помолись угодникам Божиим и поезжай в Орду, поклонись хану, он и пожалует тебя.

— Голова не гнется, брат…

Пытливо глянул Александр на Ярослава.

— Вспомни детей! Болит, поди, у тебя по ним сердце?

Горько улыбнулся Ярослав.

— Еще как болит-то, брат!

— Так вот ради них, ради твоей родной Твери, ступай в Орду! Послушай братниного совета.

Братья расстались.

Хотя Ярослав и не дал прямого ответа на совет брата, но он решил ехать в Орду на поклон к хану.

Для приличия созвал на совет бояр, старших дружинников, пригласил владыку.

— Надумал я поехать в Орду к хану, не удастся ли вызволить княжичей и княжну…

— Доброе задумал дело, княже, — заметил Матура, — на пользу родимой Твери и тебе самому этот поход.

Владыка благословил князя, и все остальные советчики одобрили эту поездку.

Стоял конец зимы. В воздухе уже чувствовалась близость весны. Волга вздувалась и синела.

— По бездорожью не моги ехать, княже, пережди, пока пройдут реки и дороги обсохнут, — заметил осторожный Матура.

Только в конце апреля все необходимое для поездки приготовлено. Владыка отслужил напутственный молебен в соборной церкви Козьмы и Дамиана, Ярослав простился с горожанами и, благословясь, поехал в далекий, тяжелый путь.

Ему очень хотелось взять с собою и Матуру, но присутствие его еще нужнее было в Твери, чтоб заправлять вместо князя всеми делами.

Вместе с князем отправились его любимый отрок Григорий и дружинник Всеволод да малая дружина. Всего в поезде было до полусотни человек. —

Матура посоветовал князю взять с собою поменьше людей и везти не особенно дорогие дары хану.

— Разжалобится хан нашею беднотою, дань малую возьмет да и детей твоих возвратит.

Совет Матуры пришелся Ярославу по сердцу. Не близкий путь до Орды, ехать приходилось больше месяца.

— Вернемся ли еще до снега! — гадая, заметил князь.

— Сердце мое чует, княже, что все благополучно будет и раньше нашу Тверь увидим, — сказал Григорий.

— Дай Бог, чтобы вышло, как ты говоришь!

Княжий поезд, бряцая тяжелыми доспехами и оружием, выбрался из города на широкую приволжскую дорогу. Ехали лесом. В опушенном молодою, яркою зеленью лесу звонко раздавалось печальное кукованье кукушки.

— Эх! — досадливо заметил Всеволод. — Как бы нам несчастья проклятая птица не накуковала!

— Полно тебе держать тяжелые думы, — заметил Ярослав, — едем мы по-доброму, по-доброму и назад вернемся.

— Ведь наш путь владыка благословил, — сказал в свою очередь Григорий.

И снова среди путников укрепилась уверенность в благополучном исходе похода.

Пустынные были в те времена берега Волги. Грозный бич, татары, разлившийся широкой рекой по Руси, сильно страну обезлюдил. Редко встречались кое-где сиротливо ютившиеся избы, обитатели которых при появлении вооруженного отряда прятались в подполья, убегали в лес. Нигде не слышно было песни, поля лежали неподнятыми и заросли густо травой.