Княжий остров - [70]
Николая так увлекла эта распахнувшаяся бездна знаний, что он стал уже дурачиться и поражать своих учителей и курсантов дословным ответом, развивая предмет дальше, высказывая новые идеи и способы решения тех или иных задач. И все это было так неожиданно, что Окаемов вплотную занялся с ним и Егором, раскрывая в редкие минуты отдыха такие миры, что даже обновленное сознание Селянинова временами туманилось и уставало перерабатывать информацию.
Однажды, в одном из подвалов, Николай, познавая монастырь, нашел под пыльным хламом и рухлядью старой мебели монастырскую библиотеку. Он показал ее Окаемову, и скоро все книги были перевезены в сухое помещение и аккуратно рассортированы. Селянинов видел, как возбужденно тряслись руки Ильи Ивановича, когда тот раскрывал с благоговением на лице толстые деревянные переплеты, обтянутые тисненой кожей, ласково трогал страницы и бегло читал по-старославянски. Две рукописные книги его особо заинтересовали, и он забрал их в свою келью. Всего за несколько часов Селянинов постиг старинное письмо с помощью Окаемова и прочел ночами всю библиотеку. Егор увлекся тоже, легко понимал древние тексты. Но в одной из рукописных книг была особая азбука, и они втроем взялись за расшифровку. Окаемов только теоретически подсказывал этим двоим пытливым людям основы криптографии и скоро держал в руках переведенный текст книги, который его потряс живостью образов и описанием истории дохристианской Руси.
А вечерами все преподаватели и курсанты собирались на берегу пруда, садились и ложились в отдыхе на траву. Невысокий, но шустрый и неугомонный казачок из Сталинградской области, распахивал гармонь, и все пели старинную песню, сливаясь в ней воедино сердцами и душами, вспоминая родных и отчий дом, а казак наяривал на гармони так искусно, что вышибала она слезу и очищала музыка поющих, потом ударяла плясовая и вскидывался сам гармонист в плясе, лихо подпевая и терзая мехи, за ним вскакивали еще и еще, до упаду отдаваясь радости танца… Ирина сидела рядом с Егором и тоже вплетала свой высокий голос в песню, умело дишканила, а потом все замолкали и немым вопросом обращались к ней, ожидая самую полюбившуюся и щемительную песню. Сестра милосердия вставала на берегу в белом одеянии и старинным плачем заводила, закрыв глаза:
Все слушали затаив дыхание, улетая мыслями к своим милым на свои родные просторы, поля и дороги, видели в Ирине — кто мать, кто девушку свою ждущую и бережно любили сестру милосердия особой возвышенной и беспохотной любовью, священным песенным озарением плыла она в их глазах над водой под месяцем народившимся тонким, в сиянии звезд и вечерней зари угасающей. В один голос просили еще ее спеть; гармонист ловко подыгрывал, и они на два голоса, гармонь и она, грустно вели:
Зачарованный Егор после окончания песни встал с нею рядом, обратясь лицом к тускло мерцающему собору и низким, воркующе-сильным голосом завел песню донских казаков, любимую песню деда Буяна:
В монастыре стали появляться новые люди, имена их написал Лебедеву Окаемов, и тот умудрился разыскать старых соратников Ильи Ивановича в хаосе войны. Одних привозили прямо из лагерей Котласа и Воркуты, других отыскивали на фронте или на работе, а на некоторых Солнышкин давал короткие страшные справки: «Убит… расстрелян в тридцатые годы… умер от голода». Таких справок было много, и Окаемов изболелся душой. Навсегда потеряны талантливые ученые, русские гении… Он не мог себе простить, что ничего не предпринял во спасение, хоть и сам скрывался под чужой фамилией…
С первого же вечера он ввел обязательный сбор после ужина у пруда и пение, видя незримое соединение всех курсантов в единое целое под влиянием родных песен, лучшего отдыха и нельзя было придумать после напряженного и трудного дня учебы. Сам слушал былую старинушку России, пел со всеми вместе, рассказывал у костра об Азовской сидении казаков, о походах Ермака, о прошлом, без коего не может быть крепи будущего и силы новой-ратной…
Роман «Становой хребет» о Харбине 20-х годов, о «золотой лихорадке» на Алдане… Приключения в Якутской тайге. О людях сильных духом, о любви и добре…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.