Княженика. Книга 1. Золото - [4]
Назойливые звуки и запахи волнами расходились по «Комете», гоня сон прочь.
— Одна бабушка у меня чешка, а вторая — полька, — рокотал бурят.
— Самое смешное, что, скорее всего, это правда, — шепнул мне вернувшийся из буфета папа, заметив, что я не могу заснуть. — Может быть, бабушки, а может, прабабушки. Сюда ссылали и поляков, и чехов. Сходи, подкрепись.
Чувствовалось: он получает удовольствие от всего происходящего, потому что все это родное, очень близкое. А как там сложится в Африке, кто знает. Копченым омулем уж точно нигде пахнуть не будет.
Мне буфет не понравился. Он был засаленный какой-то, грязный. Там заправляла девушка в синем спортивном костюме, такая же засаленная, как ее прилавок. Но пиво у нее покупали бойко, торговля процветала.
Я взяла пластиковый стаканчик с чаем и вышла на корму, там было холодно, но хоть пивным перегаром не пахло. «Комета» оставляла пенный след. Парочка немецких путешественников — крепкие ботинки, добротные туристские костюмы, любопытство в глазах — слаженно щелкали фотоаппаратами, снимая байкальские виды.
А я вдруг задумалась, куда же я еду… Там, в Красноярске, было важно уехать хоть куда, хоть на край света. А теперь этот край становился все ближе и ближе. Папа любит северный Байкал до безумия — а я? Мне нравилось гостить в Нижнеангарске, я запомнила улочки, заросшие одуванчиками, а в палисадниках цветущие ранетки.
Одуванчики-то мне нравились, а вот тетя Неля… Они с папой совершенно не похожи. Может быть, потому что родные они по матери, а отцы у них были разные? Она неплохая, но ее всегда слишком много. Когда они приезжали к нам в гости, тетин голос начинал царить в доме — она громко и чуть-чуть визгливо рассказывала, какая ужасная была дорога, что именно нужно срочно купить, куда сходить. Она этой своей громкостью отпугивала. С мамой они не очень ладили, мама в библиотеке привыкла к тишине, а с тетей Нелей о тишине можно было только мечтать.
И еще она обожала рассказывать всякие страсти — кто из соседей умер, покалечился, был обманут, сам попался на каких-нибудь грязных делах, в общем, что-нибудь неприятное. Таких историй у тети Нели было неисчерпаемое количество — она же владела ларьком, который гордо назывался бутик и, стоя за прилавком, была в курсе всех дел в поселке. Дядя Гриша работал шофером водовозки, был страстным рыболовом, как и папа, и, по-моему, старался часто на глаза тете Неле не попадаться, будние дни пропадая на работе, а выходные — на рыбалке. С Анжелкой, то есть с Анжеликой, моей двоюродной сестрой, мы тоже как-то не особо дружили, с ней было скучно.
А теперь я должна у них прожить целый год…
И вдруг я подумала, что, может быть, папина идея не такая уж и удачная? Может, лучше мне было бы остаться в Красноярске?
Нет, там тоже оставаться было нельзя. Ладно, что раньше времени себя расстраивать.
Я вернулась в салон, забралась в кресло и задремала.
До Ольхона мы добрались к обеду. Папа был прав — остров отличался. Крутые безлесые утесы застыли над холодной водой. Степные травы покрывали их выпуклые лбы.
«Комета» остановилась в одном из заливов около баржи, служившей пристанью. Нас выпустили погулять. По барже. Внутри она была кирпично-красного цвета, видимо, хорошенько прокрашенная суриком. На берегу стояло в ряд несколько крохотных домиков, такие ставят на турбазах. За их строем укрылись пара домов побольше. По желто-зеленым степным склонам уходила куда-то вдаль линия электропередач. Серебристые опоры ЛЭП усиливали ощущение безлюдности и какой-то космической отрешенности.
Мы простояли дольше, чем предполагалось: в «Комете» что-то сломалось, она не заводилась. Пассажиры рассказывали друг другу страшные истории про то, как в других рейсах случались вещи и похлеще: как она заглохла посреди Байкала и всю ночь дрейфовала, придя на место назначения только под утро. Или как экипаж напился и со всего размаха причалил подводнокрылую красавицу на пляж в Нижнеангарске. Где она так завязла в песке, что простояла несколько месяцев, украшая поселок. Пока не пришел мощный теплоход и не сдернул ее обратно в воду. А около нее уже и кафе чуть не возникло с красивым названием «Под кометой».
Под эти разговоры «Комета» все ж таки завелась. Нас запустили обратно, и мы продолжили путь.
Ольхон был большой, еще долго мы любовались его пустынными берегами, пересекая Малое Море. Потом снова по левую руку пошли горы, поросшие лесом, а по правую — гладь Байкала.
Глава вторая
СЕВЕРНЫЙ БАЙКАЛ
К этому времени я была сыта «Кометой» по уши и не могла дождаться, когда же мы ее покинем. Журнал «Вокруг Света», который папа купил мне на вокзале в Иркутске, я уже прочла от корки до корки раз пять, и в обратном порядке тоже. И вверх ногами.
— Лисеныш, поездом бы еще дольше было… — виновато сказал папа.
Он провел время куда интереснее: обнаружил каких-то дальних знакомых и проболтал с ними всю дорогу под рокот моторов, обсуждая рыбалку, охоту, отсыпку дамбы вдоль нижнеангарского пляжа, прошедшие выборы, грядущие выборы, охоту, рыбалку, рыбалку, рыбалку.
