Княженика. Книга 1. Золото - [28]
А дома было холодно.
Я решила не сдаваться, как белка, прыгая по нерасколотым поленьям, добралась до сараюшки, так здесь называли маленькие сарайчики, там у стенки нашлись топор и колун. Вынесла оба инструмента, чтобы рассмотреть на свету.
Колун мне не понравился: он был тяжелый и тупой. Топором, наверное, лучше — он же острее.
Поставила торчком одно полено, попыталась тюкнуть — топор намертво увяз в плотной древесине. Тьфу ты. Колун еле подняла — и, перевернув, аккуратно ударила обухом по концу топорища. Топорище, под действием колуна опустившись вниз, как рычагом вытащило лезвие топора из полена. Я крута!
Не повторяя ошибки, теперь я немного обтесала топором полено со всех сторон, отхватывая небольшие кусочки. Ну и ладно, на первый раз хватит, это будет растопка, а когда разгорится, я туда обтесанное полено и засуну, тогда у меня долго печка работать будет. Теперь надо к ней как-то подступиться.
Зайдя в дом, я рассмотрела печку со всех сторон. Открыла дверцы, и большую, и маленькую. Взяла фонарик папин, посветила в печкины глубины. В той камере, куда дрова закладывались, вместо пола была чугунная решетка. Туда зола и угли проваливались, прямо вниз. Изучая внутренности печки, я чихнула — белесая зола поднялась столбом. Черт! Даже ресницы хлопьями пепла запорошило. Многовато тут как-то золы и всего остального, наверное, надо сначала вычистить.
Я вспомнила, что ведро и железный совок для этого дела сейчас в бане. А золу вытряхивают на огород.
Сходила в баню, принесла помятое жестяное ведро, скрученный из железного листа совок. Кое-как выгребла золу. Она при любом движении все норовила взвиться, как порох или летняя дорожная пыль. Недаром же про нее говорят «запорошило». Кожа на лице горела — надо было срочно умываться. Теперь я поняла, почему Золушка в сказке именно «Золушка» — ее же мачеха на самую грязную работу, получается, поставила, печки чистить, золу выносить. Да уж, тут будешь как трубочист.
Очистив печку, я принесла мои свежие дрова, запихнула, газет еще наложила. Спички были в дяди-Гришиной телогрейке. В коробке их оставалось на донышке, сожгла в туалете. Надо сразу много коробков купить, завтра же в Нижнем. Газета вспыхнула хорошо, я обрадовалась, притащила обтесанное полено и засунула к остальным дровам.
Вспомнила, что ведро не вынесла. Взяла его аккуратно, словно оно хрустальное, и понесла вытряхивать на огород. Не рассчитала с ветром — резким неожиданным порывом почти всю золу направило в мою же сторону. Оставалось только выругаться и зашвырнуть пустое ведро в баню.
Когда вернулась домой — там тоже было все не слава богу. Печка, почему-то, не топилась, едкие струйки черного дома просачивались из нее со всех сторон, из щелей в дверцах, из щелей в плите.
Наверное, еще не разгорелось.
Я запихнула парочку газет вдобавок к тем, что там были.
Вспомнила, как дядя Гриша рассказывал про то, что поддувало вначале должно быть открыто, распахнула маленькую дверцу внизу.
В окошко чем-то кинули.
Я выскочила на крыльцо злая, вся в саже.
У калитки стоял Ярослав с учебником и тетрадью под мышкой. В бежевом пиджаке, белой хрусткой рубашке, в сером вязаном жилете с ромбами стиля «ботаник из Оксфорда». В галстуке, чтоб его!
Честно сказать, совсем я забыла про то, что он должен прийти.
— Заходи! — буркнула я, открывая калитку.
Он вошел, поднялся на крыльцо, исчез в доме. Ладно, разберусь с печкой потом, как этот красавец уйдет.
Но не успела я и шагу ступить, как он снова появился на крыльце в белой рубашке, жилете и с обугленным поленом в руках.
Мое полено воровать?! Ну и замашки у этих французских олигархов!
Ярослав, прямо с крыльца, выкинул чадящий кусок дерева куда подальше.
Спасите-помогите, имущество разбазаривают! Я на это полено столько сил потратила! Чего он о себе возомнил?
Я хлопнула калиткой, понеслась в дом. Там все плавало в дыму.
— Чем можно остальное выгрести? — прокричал мне в открытую дверь Ярослав.
— В бане ведро!
Пришлось приоткрыть окно выходящее во двор, там я еще не успела поставить вторую раму.
Ярослав вернулся с ведром и совком, выгреб в него из печки мои таким трудом добытые дровишки и выбросил в огороде.
Я сидела, пригорюнившись, на кухонном табурете и мрачно гадала, чего этой заразе надо было. Почему она дымится, а не топится.
Дышать было тяжело, и я вышла на крыльцо, оставив дверь в избушку открытой, чтобы побыстрее протягивало.
Ярослав стоял и изучал привезенные дрова. Покосился на меня, ухмыльнулся. Поднял мой топор, осмотрел и лихо воткнул в полено. Подобрал тяжеленный колун, покачал на руке и начал стягивать жилет, а потом и рубашку.
Несмотря на колку дров и другие необычные физические упражнения, я как-то очень быстро продрогла на крыльце. Решила вернуться домой, там все же теплее. И накинуть шерстяную кофту.
А посмотреть можно и из окна, западного, открытого сейчас.
Вот уж, правда, смотреть на то, как другие работают, можно бесконечно. Я как прильнула к окну, укрывшись за занавеской, да так и замерла в изумлении, изредка чихая от упорно плавающего по избе дыма.
Ему нравилось! Ему нравилось колоть дрова, караул.
Колун взлетал — и звонко врезался в полено, оно лопалось, как яблоко, на дольки. Белая рубашка висела на гвоздике столба, подпирающего покосившуюся крышу дровяного сарайчика. А голый по пояс Ярослав меньше всего сейчас напоминал ботаника, мускулы под загорелой кожей так и играли.
Внешность ангела, душа дьявола, шлейф из злодеяний, клеймо на плече. И багровая тень всемогущего кардинала за ее спиной.Да, та самая миледи.Леди Винтер, баронесса Шеффилд. Практически фон Штирлиц. Лучший агент кардинала.Но не много ли злодейств на одну персону?И не слишком ли банальный конец для умной, дьявольски умной женщины?А кто сказал, что миледи мертва?Она и не думала умирать так просто и безропотно. Умереть любой сможет, а вот выжить и победить — только миледи.Она сама вам расскажет, что же на самом деле произошло.
Мы рождаемся, и раньше, чем почувствуем в жилах магию, ощущаем затылком лезвие серебряного топора, как напоминание, как предупреждение.Магия – наша власть над мирами. Плаха – наш частый конец.Почему же не плаха, почему рудник? Почему?! Почему я? За что?
Всё самое интересное, что только могло быть на излёте средневековья в Европе. Замки, рыцари, турниры, прекрасные дамы, бойкие служанки, беглые нубийцы, неотразимые звездочеты. Охоты и балы. Колдуньи и инквизиторы.Благородные (и неблагородные) пираты. Гордые и неустрашимые шейхи. Гаремы и верблюды. Осады и побеги. Любовь и предательство. Дружба и верность. Наряды и лохмотья. Всё, буквально всё, что нужно для умопомрачительных приключений двух аквитанских девиц.
Хорошо, что есть лето.Хорошо, что летом есть каникулы.Найдите человека, который считал бы наоборот! Нашли? Скорей положите ему на голову холодный компресс, – он перегрелся!Шустрик, Полосатик и Затычка таких людей не встречали никогда. Для них в лете было лишь одно неудобство – уж очень оно быстрое и короткое.В самом деле, – учишься, учишься, учишься, учишься, сил никаких не остается, еле до лета доживешь, а оно раз – и пролетело! Обидно…Нет бы наоборот: каникулы, каникулы, каникулы, учеба – вжик! – и опять каникулы, каникулы, каникулы…
Нет мира в священных землях. Империю раздирает смута. Могущественный аристократ сверг законного правителя. Император с верными людьми бежал в горы. В бездне раскол. Орды Нежити готовятся вторгнуться на земли живых. Бастард с захудалой окраины Империи попадает в сердце преисподней, к трону Князя ада. И умудряется сбежать, жестоко оскорбив самого повелителя бездны. На наглеца объявлена охота, демоны будут идти за ним по пятам, где бы он ни скрылся. Но горит в небе счастливая звезда подкидышей. И даже в охваченном войной мире можно найти друзей.
Последние дни лета всегда печальны.А чему радоваться-то? Лето вот-вот кончится, значит будет осень, учеба и дотянуть до следующих каникул – все равно, что пройти на четвереньках от Акватики до Места, Где Всегда Тепло…
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Давным давно поэты были Пророками с сильной магией. Из-за катаклизмов после войны чары в Эйваре пропали, и теперь песня — лишь слова и музыка, не более. Но, когда темная сила угрожает земле, поэты, что думали лишь прославиться своими песнями, получают задание важнее: вернуть миру утраченные чары. И путь в Другой мир, где остались чары, подвергнет опасности их жизни и проверит глубинные желания их сердец.