Князь ветра - [43]

Благодаря знанию языков он сумел занять место переводчика при ямыне, составлявшем правительственные календари для окраин империи, но спокойная жизнь скоро ему прискучила, Джамби-гелун бросил дом, жену-китаянку и растворился в необозримых просторах Центральной Азии. Ходили слухи, будто он побывал и в пещерах Шамбалы, и в подземном царстве мангысов, демонических противников буддизма. Согласно третьему, менее поэтичному варианту его биографии, эти годы он провел у калмыков на Волге, чередуя, а то и совмещая мирские занятия с духовными: промышлял астрологией и конокрадством, держал торговлю при Тюменевском хуруле, одно время сидел в астраханской тюрьме. Видимо, там он выучился говорить и даже читать по-русски.

Лет десять назад Джамби-гелун объявился в Халхе, жил в разных монастырях, но нигде не прижился по причине, как я подозреваю, скверного характера. Наезжая в Ургу, он сблизился с князем Вандан-бэйле и под его влиянием стал пламенным поборником идеи национальной независимости, причем окрасил ее в мистические, мессианские тона. У нас в бригаде Джамби-гелун был фигурой уважаемой. В немалой степени его авторитет покоился на рассказах о якобы личном знакомстве с агентами Ригден-Джапо, которые всюду, в том числе в Петербурге, действуют на благо Монголии. Их активности он, в частности, приписывал военные поставки из России.

В тот день, когда я увидел его на берегу Толы, он, постирав свою монашескую курму и расстелив ее на горячей гальке, сидел рядом в ожидании, пока она высохнет. Он был совершенно гол. С шеи у него свисало множество амулетов-гау на черных от пота кожаных шнурках. Среди них меня заинтересовала маленькая православная иконка с изображением архангела Михаила. «Это Майдари», — сказал Джамби-гелун. Я удивился, тогда он стал объяснять мне, что будда Майдари известен всем народам, просто все изображают и называют его по-разному. Дня русских он— Михаил, для китайцев— Милэ, что даже звучит почти одинаково. Он — владыка будущего, его почитатели есть везде, хотя нередко они остаются в лоне собственных религий. Они чтят Майдари, не зная его подлинного имени, и служат ему, не догадываясь, чьей воле подчиняются и к какой цели направлены их усилия. В нужный момент всем им откроют особый способ разделывания сухожилий в мясе некоторых животных, по этой примете монголы опознают их и оставят в живых как заслуживших право стать подданными Ригден-Джапо и войти в царство Майдари. «Возможно, и вы, — быстро взглянув на меня, закончил Джамби-гелун, — сами о том не зная, относитесь к их числу».

Мадам Блаватская могла бы обнять его как брата. Все им сказанное показалось мне специфически монгольским отзвуком типичного для современной Европы религиозного эклектизма, но скоро я убедился, что аналогичные воззрения бытуют и среди русских поселенцев. Я тогда носился с идеей навербовать из них часть артиллерийской прислуги и с этой целью прибыл в поселок Мандал в четырех верстах от Урги, населенный перебравшимися сюда из Забайкалья раскольниками. Они без энтузиазма встретили мое предложение отобрать несколько холостых парней для участия в походе на Барс-хото, но не посмели ответить прямым отказом из нежелания ссориться с монголами.

Пока они совещались, я попросил разрешения осмотреть их молельню. Чтобы лишний раз не вызывать мое недовольство, согласие было дано, мне выделили провожатого, который отвел меня в убогое бревенчатое строение, похожее на бурятский зимник, но увенчанное крестом. Внутри, едва глаза привыкли к полумраку, я увидел большую танку с изображением Майдари. Мой провожатый объяснил мне, что это архангел Михаил, а Майдари — его монгольское имя. Далее с кое-какими вариациями я услышал приблизительно то же самое, о чем говорил Джамби-гелун: при конце времен, чей срок уже близок, архангел Михаил во главе небесной рати и своих земных адептов из разных стран, поклоняющихся ему под различными именами, будет сражаться с воинством сатаны, а после победы и Страшного суда, на котором он же займет место председательствующего, станет своего рода регентом при Иисусе Христе в его будущем вселенском царстве.

В молельне было чисто, пусто и почему-то попахивало плесенью, словно под половицами находился глубокий погреб, откуда лишь недавно ушли грунтовые воды. Напоследок я еще раз взглянул на изображение Майдари. Как все будды и бодисатвы, он восседал на лотосе, но, в отличие от остальных, не на обеих подвернутых под себя ногах, а на одной, другую приспустив вниз — в знак готовности сойти на землю. Пальцы его правой руки были сложены в подобие двоеперстного знамения, как у боярыни Морозовой на известной картине. Должно быть, это и привлекло к нему благосклонное внимание местных старообрядцев.

20

Зильберфарб оказался чернявым, как и следовало ожидать, молодым человеком с соответствующим носом и оттопыренными ушами, которыми, по мнению Константинова, это змеиное племя для того и обзавелось, чтобы их принимали за лопоухих дурачков.

В ответ на просьбу показать то письмо Каменского, где речь шла о предполагаемом заявлении для прессы, он сказал небрежно: