Князь Василько - [8]

- Не Владимиру, а Ростову быть стольным градом. Сей град славен историей, старшинством своим и вечевыми сходками. Ростов уже два с половиной века стоял, а Владимира и в помине не было. Это Андрей Боголюбский из замшелого поселения, кой основал князь Владимир, не помышляя о стольном граде, начал престольный городишко возводить, забыв о старейших и знатных городах Суздале и Ростове. Владимир - наш захудалый пригород, и не бывать тому, чтобы он стоял в челе Ростово-Суздальской земли.

Княжич Василько слушал Еремея Глебовича, открыв рот, и восторгался отцом.

- Тятенька мой Всеволода не напужался. Ишь, как о нашем Ростове печется.

- Еще как печется, княжич. Для него Ростов Великий - лучший град Руси. Не зря же здесь и Ярослав Мудрый, и Владимир Мономах и Юрий Долгорукий славно княжили, приумножая Ростово-Суздальскую Русь.

Слова же Константина для отца, как кость в горле. Он давно не любил ростовских бояр. Горды и своевольны, старыми заслугами кичатся. Еще недавно Ростов Великий был стольным градом Ростово-Суздальской Руси. Шутка ли, княжич? Вот в каком славном и удивительном граде ты родился и ныне живешь. Никогда не забывай и всегда чти Ростов Великий. А князю Всеволоду Третьему давно ростовские вольности не по нутру. Особенно вече.

- Слышал оное слово, но на вече не бывал. Поведай, Еремей.

- Любопытен ты, княжич, о всем-то хочешь изведать. То дело доброе. Будущему князю надо много все знать. Так внимай же… Вече - собрание всего городского люда, кое созывается вечевым колоколом, что висит на звоннице. Вече решает быть войне или миру, призывает на престол князей, а коль князь будет неугоден народу, того изгоняют. Вече принимает законы и заключает договоры с другими землями, выбирает себе в управление посадника и земских старост, кои пекутся о том, дабы крепость не обветшала и стояла доброй, дабы земляные валы были высоки и водные рвы были чисты и заполнены водой. А когда ворог пойдет на град войной, то вече собирает народное ополчение и выступает вкупе с княжьей дружиной, и ополченец бьется так лихо, что иному дружиннику не под силу.

- Да как же так, дядька Еремей? Сильней княжьего?

- Бывает. Ведь ополченец защищает не токмо свой город и село, но и мать с отцом, своих детей - кровинушек. Вот и бьется, не щадя своего живота. Ты это тоже запомни, княжич. Дружина - хорошо, но с ополчением надежней… А теперь вновь об отце твоем молвлю. Как не упрашивал Всеволод Юрьевич остаться на Владимирском престоле старшего сына своего, не захотел того Константин, в Ростов Великий уехал. Вкупе с ним и Алеша Попович. Всеволод был в досаде. Не любил гордый князь, когда поперек его воли шли. Молвил на прощанье:

- Худо поступил Константин, зело худо. Жаль! Вновь не бывать миру между Владимиром и Ростовом.

Всеволод Большое Гнездо не зря предрекал. Не мог великий князь забыть измену ростовцев, когда те задумали убить его дядю Андрея Боголюбского. Андрей захотел быть «самовласцем в своей земле». Он изгнал из Ростово-Суздальской земли младших братьев с племянниками и старших бояр своего отца. Он пренебрег Суздалем и Ростовом и начал превращать молодой городишко Владимир в княжескую столицу. Он, подобно Соломону, создал великолепный храм Успения, Золотые Ворота детинца, в селе Боголюбове, что в одиннадцати верстах от Владимира - загородный замок, а в полутора верстах от села - диковинный храм Покрова на Нерли. Летописец умилялся: «Боголюбский град же Владимир расширил и умножил всяких в нем жителей, яко купцов, хитрых рукодельников и ремесленников разных населил. В воинстве был храбр и мало кто из князей подобный ему находился. Ростом он был невелик, но широк и силен вельми, власы черные, кудрявые, лоб высокий, очи велики и светлы». Осев во Владимире, князь Андрей начал борьбу со старыми городами. Ему захотелось овладеть Суздалем и Ростовом.

- И какая нужда, Еремей? Экий кровожадный, - сердито прервал рассказ Ватуты княжич.

- Была, Василько Константинович. Любо мне, княжич, когда пытлив ты. Вокруг Ростова и Суздаля находились обширные боярские владения. В самих же городах - богатые купцы, кои имели тесные торговые связи со многими городами. Во Владимире же не было ни крупных боярских владений, ни знатных купцов. Дружина же у Андрея Боголюбского была немалая. Ее надо не токмо прокормить, но и наделить землями, одарить гривнами и мехами. Еще двадцать лет назад Андрей Боголюбский сходил к Москве-реке и отобрал у ростовского боярина Степана Иваныча Кучки его владение. Теперь же он надумал оттяпать и другие ростовские земли. И не токмо ростовские. Князем Андреем недовольны были в далеком Галиче. В 1173 году бояре сожгли в срубе княжескую полюбовницу, мать наследника престола, а суздальские бояре наотрез отказались идти в дружину Боголюбского. Андрей Юрьевич был разгневан, всюду ему мерещились происки ростовских бояр. Он жестоко казнил брата Якима Кучковича - одного из ближайших родственников своих по жене. Ростовцы больше не захотели терпеть самовластца, кой открыто замахнулся на боярство. В пятницу 28 июня 75 года ростовские бояре, под началом Кучковичей, приехали в Боголюбово. Среди них были Яким Кучкович и зять его Петр. Всего же собралось двадцать человек, и прибыли они якобы отпраздновать именины Петра, чьи хоромы стояли подле княжеского дворца. Андрей Боголюбский ничего не заподозрил. Бояре днем пировали, а ночью надумали лишить живота князя. Нашлись и подручные с княжеского дворца. Одним из них оказался жид Анбал Ясин. Когда-то он пришел к Андрею в затрапезном виде и был принят в дворовые. Сумел втереться к князю в доверие и получил место ключника, кой заведует съестными припасами, питьями и погребами. Другой подручный, жид Ефрем Моисеевич, был готов за гривну Христа продать. Получив мзду, оба заверили бояр, что порадеют их делу. И порадели! Еще днем Анбал выкрал из спальни Андрея меч, а Моисеевич надежно его спрятал.