Князь Семен Пожарский и Конотопская битва - [28]
Тем не менее, в 1661 году Карач-бей рассказал русскому переводчику в Крыму, что по его сведениям, татары укрыли от расправы человек 400 ратных людей разных чинов. Этих пленных тщательно прятали даже от ханских глаз, ибо если хан узнавал об этом, то отнимал их у рядовых воинов[188].
Лишь считанные единицы из пленников смогли позднее вернуться в Россию, большинство умерли в тяжелых условиях крымской неволи.
29 июня, на следующий день после битвы, гетман Выговский со своими казаками двинулся к селу Подлинное, где стоял табор князя Трубецкого. Как сообщается в «Статейном списке»: «И июня же в 29 день изменники Черкасы учали по обозу и в обоз стрелять из пушек, и повели к обозу шанцы»[189]. Русские успели хорошо подготовиться к обороне и ответили сильным огнем из орудий и мушкетов. Сооружением шанцев противник попытался окружить лагерь Трубецкого и осадить его.
В ночь на 30 июня мятежники предприняли атаку на табор русских, но были отражены с большим уроном. Разбитые выговцы не только бежали от русской пехоты, но даже бросили свои шанцы. Еще бы немного и войско Трубецкого «овладело б (нашим) табором, ибо уже вломилось в него»[190], — писал об этом бое сам гетман. В «Статейном списке» отмечено, что изменники: «июня же 30 день в ночи к обозу приступали, и Великого Государя ратные люди от обозу их отбили, и из шанец выбили»[191].
Данное сообщение можно дополнить показаниями донских казаков Е. Попова и Е. Панова, бывших в обозе Выговского: «И на третей де день Выговской велел от Конотопа вести к обозу боярина и воевод шанцы и ров копать, и сам де Выговской у тех шанец был, и в то де время под ним застрелили лошадь из пушки, а ево Выговского ранили из пищали в левую ногу»[192]. Как видно из документа, гетман легкомысленно полез в передовые окопы и едва не погиб при этом. Сам Выговский писал, что «перед самым окопом» и ему «трохи досталося: первый раз пушечным ядром вырвало ногу у коня, на котором (он) сидел, а в другой раз «гарматною кулею» (картечью) разорвало (платье) на поясе до самого тела».
С того бою «крымские и нагайские татаровя и черкасы отошед, стали за деревней Сосновкой» от русского лагеря в «пяти верстах»[193]. Таким образом, противник откатился на исходные позиции, поле боя осталось за Трубецким. Гетману не помогла даже артиллерия. Пленный казак-мятежник показал, что у Выговского «в обозе двадцать восемь пушек, да у черкасских же полковников полковые пушки есть же»[194].
Несмотря на успех в бою, князь Трубецкой принял решение об отступлении к Путивлю. «И июля в 2 день боярин и воеводы князь Алексей Никитич Трубецкой с товарыщи и со всеми Великого Государя ратными людми, с конными и с пешими, и гетман Иван Беспалой со всем своим полком, устроя обоз, пошли к реке Семи»[195].
В тот же день произошло большое сражение. Казаки Выговского и татары «в миле от Конотопа в поле» атаковали русских со всех сторон. В результате боя 2 июля мятежники понесли настолько большие потери, что они превысили их урон в битве 28 июня.
Есаул Семен Черкес рассказал в Москве, что как «как де боярин со всеми людми от Конотопа пошли к Путивлю обозом, и как крымской хан и Выговской всеми силами к обозу приступали и хотели разорвать, и в то де время языки сказывали, что татар и черкас на одной помычке побито с 6000 человек, потому де они помалу от обозу стали отходить»[196].
Свидетельство Черкеса о значительных потерях выговцев подтверждается и другими источниками. Согласно автору «Авиз из табора» Выговского, наибольший урон в людях наемные польские хоругви гетмана понесли не в битве 28 июня, а в бою 2 июля, в ходе неудачных попыток разгромить отступающую к Путивлю русскую армию. Именно на 2 (12) июля приходятся основные боевые потери наемников (большое количество раненых и убитых) во всех 11 хоругвях[197].
Братья гетмана Юрий и Илья Выговские рассказали на допросе в Москве, что как «боярин ис-под Конотопа пошел обозом х Путивлю, и в то де время на приступех казатцкого войска и татар побито много, и ляцково де войска убит маер и хорунжие и капитаны и иные началные многие люди»[198].
Гетман И. Беспалый писал царю: «к табору, Государь, нашему жестокие приступы неприятели чинили, и, за милостью Божиею… (мы) отпор давали тем неприятелем и помехи никакие не отнесли, и многих тех неприятелей на отходе и в походе побивали, и пришли, Государь, к реке Семе дал Бог здорово»[199].
Под Конотопом «на бою де государевых людей побито много и их же черкас (выговцев — И.Б.) на том же бою побито тысяч с 12; а боярин де и князь Алексей Никитич Трубецкой от Конотопа отступил и стал на реке Семи обозом»[200], — рассказывал в Почепе участвовавший в бою на стороне Выговского наемный «немчин» писарю С. Межецкому.
Когда 4 июля путивльский воевода князь Г.Д. Долгоруков выступил на помощь Трубецкому, то получил приказ главнокомандующего возвращаться назад в Путивль и укреплять засеки против прорыва татар и казаков. Трубецкой дал понять Долгорукову, что своими силами способен дать достойный отпор врагу и не нуждается в подкреплениях.
Подпустив татар и казаков на дистанцию огня, русские снова и снова расстреливали бросающегося в лихие сабельные атаки неприятеля. Татарская конница пыталась атаковать с фронта, казацкая пехота и наемники наседали с тыла. Увидев то, что войско Трубецкого способно не только обороняться, но и наносить чувствительные удары нападающим, хан стал беречь своих людей. В рядах выговцев произошло замешательство, они даже не смогли приблизиться на дистанцию ближнего боя. Все налеты на «подвижную крепость» были отбиты огнем пушек, а также залпами стрельцов и солдат из пищалей и мушкетов. Моральная стойкость обороняющихся, воинское искусство русской пехоты позволило Трубецкому успешно противостоять нестройным толпам более многочисленного врага.
