Князь Никто - [48]

Судя по девственной чистоте всего алхимического оборудования, экспериментировал он довольно мало.

— Несколько месяцев назад я разбирал трактат о жидкостях человеческого тела одного арабского алхимика, — Вилим долистал журнал до нужной даты и повел пальцем по строчкам. — Мне в тот момент эти знания показались бесполезными, но сейчас, думаю, мы можем попробовать кое–что… Мне понадобится пара пробирок твоей крови. Закатай рукав на левой руке.

Лекция о методах и проблемах алхимии так быстро сменилась на указание, что делать, что я даже не сразу сообразил.

— Ты что, боишься вида крови? — Вилим грозно сверл брови, нахмурившись. — Закатай рукав и протяни мне левую руку!

Я торопливо выполнил его указание. Вилим ловко резанул ланцетом по основанию ладони и поднес к тонкой струйке крови стеклянную пробирку. Арые бусины срывались с кожи, некоторые падали сразу на дно, некоторые растекались по стеклу причудливыми узорами. Наполнив одну пробирку, он аккуратно заткнул ее пробкой и взял вторую.

— Сжимай и разжимай кулак, — скомандовал он. — Не видишь разве, что кровь медленнее пошла?

— И что мы будем делать с моей кровью? — спросил я, беспрекословно выполняя указание.

— Если не вдаваться в философские подробности, мы используем ее как базовую основу для эликсира, — ответил Вилим, сосредоточенно ловя капли моей крови. — Точнее, не саму кровь, а одну из ее фракций. Не гарантирую, что это принесет нужные нам результаты, но все же, у меня пока не было случая проверить.

— То есть, ты хочешь провести над моим телом непроверенный эксперимент? — я нервно хихикнул.

— Мне все равно не удастся сделать что–то более безумное, чем продаться Повелителю Червей, — огрызнулся он. — Не могу поверить, что после этого ты вообще способен хоть чего–то бояться.

Я вздохнул. Я пока старался не думать об исполнении этого договора. Потом. Всему свое время.

— Вот и все, — Вилим заткнул пробкой вторую пробирку тоже, пересек комнату и открыл высокий металлический шкаф. Извлек оттуда абсолютно черный матовый шар размером с человеческую голову. Нажал на незаметную кнопку, и тот распахнулся, словно чемодан, обнажив темно–красное бархатистое нутро. Что это было такое, я не имел ни малейшего представления.

Пробирки встали в идеально для них подходящие выемки, шар захлопнулся и отправился обратно в шкаф, а Вилим снова повернулся ко мне, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, а потом склонился над своим журналом.

— Теперь пойдем оборудуем тебе спальню, — сказал он, после того, как сделал записи и убрал журнал на место в ящик стола. — Фаза отделения лунной фракции твоей крови наступит не раньше полуночи, ждать ее здесь не имеет смысла.

— Ты предлагаешь мне жить у тебя? — уточнил я.

— А ты собираешься вернуться в свой грязный притон на Сенной площади? — огрызнулся Вилим. Его кустистые брови грозно сдвинулись.

— Не думаю, что это очень хорошая идея, — хмыкнул я, вспомнив каких–то неизвестных типов, устроивших на меня облаву пару часов назад. — Только мне нужно кое–что забрать в районе Сенной.

— Что–то настолько важное, что ты готов на ненужный риск и не можешь так просто об этом забыть? — прищурился Вилим.

— Ну… Это шесть с чем–то сотен рублей и немного золотых украшений, — я пожал плечом, но подумал почему–то вовсе не про деньги в своем тайнике, а про девушку, читавшую за окном книгу. Почему–то ее лицо врезалось мне в память, хотя видел я ее всего несколько мгновений.

— Это довольно весомый повод вернуться на Сенную площадь, — серьезно проговорил Вилим и задумчиво кивнул. — Деньги нам с тобой понадобятся, и немало. Только одного я тебя не отпущу.

— А… — попытался возразить я, но прикусил язык. Возможно, так было даже лучше.

Глава 16. Кое–что об умении пользоваться чужой доверчивостью

«Какая ирония судьбы, — думал я, шагая рядом с Вилимом, как прилежный сын. — Я никогда не любил Васильевский остров, старался по возможности обходить его стороной, и именно здесь нашел то, что мне было больше всего нужно».

Я скосил глаза и посмотрел на алхимика. Он до выхода пытался как–то пригладить волосы, но это почти не помогло. Ветер свел на нет его усилия, пегая грива все равно торчала во все стороны. При ходьбе он сильно размахивал рукой, а его суровое неулыбчивое лицо прекрасно отпугивало и привязчивых уличных торговцев и зазывал, и хулиганов. Да и жандармов, пожалуй. Никому не хотелось связываться с грозным стариком в длинном плаще и с тростью с тяжелым набалдашником. А то, что он вовсе не старик, становилось понятно только на второй взгляд. Бросать который на Вилима решался далеко не каждый.

Наш путь пролегал мимо роскошного особняка Меньшиковых. Вот уж кто умел тыкать всем в глаза пошлой роскошью! Сама постройка была похожа на кремовый торт с множеством завитушек, лепнины, барельефов и просто узоров. Они и во времена Петра Великого страдали чрезмерной расточительностью, а уж когда с триумфом вернулись из опальной ссылки, так, кажется, вообще забыли все границы приличия.

Над вычурным кованным узором ограды свешивались пышные кусты розовых кустов. Крупные белые цветы размером с две ладони одуряюще благоухали на всю улицу.