Князь Игорь. Витязи червлёных щитов - [135]

— Стреляйте! Цельтесь точнее! — крикнул Владимир.

Гридни натянули тетиву луков и две сотни стрел, как молнии метнулись вниз, мгновенно вырвав из вражьих рядов несколько десятков нападавших. Отчаянные крики и ругань понеслись снизу.

Половцы засуетились, закрылись щитами, перекинули через ров мостки и на них поставили лестницы. Но и защитники не зевали — теперь их стрелы летели непрерывно и хотя половцы прикрывались щитами, немало их корчилось на земле от ран или лежало недвижно.

Владимир взглядом отыскал Кзу. От уже не стоял на месте, а со всей свитой быстро мчался сюда. Ещё бы! Именно здесь, по его расчёту, должна была решиться судьба Путивля.

К этому времени лестницы снова были приставлены и по ним, как муравьи, полезли вверх ловкие молодые степняки, тщательно прикрываясь щитами.

Владимир с обнажённым мечом встал в ряды дружинников.

— Братья, я с вами! Ни шагу назад! Стреляйте из луков, рубите топорами лестницы, бейте нехристей булавами, поражайте мечами! Не сдадим Путивля! — Потом кинулся к внутреннему заборолу, крикнул вниз: — Несите кипяток! Смолу! Да живее!

Бой стал более яростным. Прийдя в себя после первых потерь, половцы ещё упорнее лезли вверх, а те, что оставались внизу, засыпали защитников сотнями стрел.

Дружинники отвечали тем же, а когда нападающие поднялись вровень с заборолом, пустили в ход булавы, копья и мечи. Теперь половецкие лучники перестали стрелять, чтобы не попасть в своих, и по всему участку вала, прилегающему к Перунову Яру, разгорелся лютый рукопашный бой.

Половцы не привыкли брать приступом укреплённые городища и, почувствовав сильное сопротивление, начали быстро пятиться, но снизу послышался визгливый крик самого хана Кзы:

— Куда, паршивые свиньи? Вперёд! Кто отступит, тому не сносить головы!

И снова полезли его воины по лестницам, и снова схватились с гриднями врукопашную.

Наконец принесли ведра с кипятком и котлы с растопленной смолой.

— Куда, княже?

— Сюда! Лейте на головы окаянных! — и сам схватил ведро с кипятком.

Выплеснул сквозь бойницу прямо в разинутый рот половца, сцепившегося было с молодым гриднем и теснившего его назад. Обваренный выпустил из рук саблю, схватился за обожжённое лицо и с диким воплем упал навзничь, сбивая с лестницы тех, кто лез за ним.

— Давайте ещё ведра и котлы! Окропите их смолой! Сулицами, сулицами бейте их! Так их! Так! Не давайте вылезти на забороло!

Гридни хватали ведра с кипятком и котлы со смолой — лили на лестницы, и с них, отчаянно крича, падали вниз ошпаренные половцы.

Лестницы оголились. Теперь никто, как ни бесился Кза, не решался на них становиться.

Владимир похвалил гридней:

— Спасибо, братья! Спасибо молодцы! А как там дела у воеводы Волка?

Двое метнулись на надвратную башню.

— И там отбили, княже! Половцы отступают! — прокричали оттуда.

— Вот и ладно! Но зорко следите — ворог ещё не разбит, а только пока отброшен.

— Да нет — отступает повсюду! Не похоже, чтобы снова пошёл на приступ!

Владимир снял шлем, вытер потное лицо. Сердце его громко стучало в груди и медленно начало наполняться радостью.

3

Неудача взбесила Кзу. Он долго лютовал, топал ногами, брызжа слюной извергал потоки ругательств, а потом, обессилев, умолк. Медленно вошёл в шатёр, прилёг на кошму отдохнуть. Но это ему не удалось: в лагерь с воплями и криками неожиданно ворвался взбудораженный, встревоженный конный отряд. Кза выскочил в тревоге наружу.

— Что там?

— Беда хан! Беда! — подскакал к нему один из воинов. — Нас разбили, а хан Костук ранен!..

— Как это — разбили? Кто ранил хана?

— Урусы напали на нас… Внезапно… До Клевани мы не дошли…

Кза ничего не мог взять в толк.

— Какие ещё урусы? Откуда они взялись?

Он кинулся к походным носилкам, привязанным к иноходцам, идущим друг за другом. На них в мягких подушках лежал хан Костук с серым лицом и, не открывая глаз, тихо стонал. Многоопытный в этом Кза сразу заметил, что его зятю осталось недолго жить. Глаза ввалились, губы запеклись.

Кза содрогнулся. Он схватился за голову, наклонился над умирающим.

— Хан, кто тебя так? Почему это случилось? Ведь в Северской земле не осталось ни одного воина!.. О, я несчастный! Что скажу твоей жене, а моей дочери? Что скажу малым твоим сиротам — моим внукам? О, горе мне!.. Кто же это тебя так? Скажи — и я без жалости заставлю распять на уруских крестах его со всем родом до пятого колена!

Костук медленно приподнял веки.

— Хан, на меня напал князь Владимир, сын Святослава Киевского… С целым полком… внезапно… Я тоже, как и ты, думал: раз Игоря нет, то и войска уруского нет… А это вовсе не так… Владимир многих убил, похватал… Я отчаянно оборонялся, но стрела попала мне в живот… И я умираю…

— Где же Владимир?

— Он вслед за нами идёт… Беги скорее!

— С чего бы это я бежал? Я его встречу и отомщу за тебя!

Костук едва повернул голову.

— Мы… взяли в плен одного уруса… Отрезали ему уши… и он тогда сказал, что сюда шёл и другой их полк… Князя Олега Святославича… Он молодой, неопытный князь… Но с ним идёт старый воевода Тудор… Хитрый лис!.. Ты его знаешь… Как бы ты не попал в западню, хан!

Кза на мгновение заколебался.

— Ты это знаешь наверняка?