Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин - [5]

.

Подчеркнуто ограничив в своем исследовании рассмотрение философии Канта и ведущих неокантианцев Когена, Риккерта и Ласка рамками столь разработанной ими гносеологической проблематики, Е. Н. Трубецкой сумел вскрыть философски неискоренимые онтологические предпосылки кантианской гносеологии, и тем самым показать принципиальную невозможность для любой последовательной философии построить теорию познания без сознательного или неосознанного предварительного принятия той или иной теории бытия. Показав гносеологическую необоснованность и онтологическую произвольность скрытой кантианской метафизики, Е. Н. Трубецкой постарался обнаружить общую духовно-мировоззренческую сущность кантианства, связывающую его с традицией секуляризованной антропоцентричной западноевропейской философии нового времени. «Для меня, как и для Соловьева, – писал Е. Н. Трубецкой, – первая задача в борьбе с Кантом заключается в том, чтобы лишить познающего субъекта неподобающего ему значения центрального светила в познании. Возвеличение человеческого субъекта и есть то, что я назвал ложным антропологизмом кантовой теории познания… субъект не зависит ни от какого другого высшего начала: он сам по себе довлеет; он – самостоятельный источник своих априорных представлений и понятий, своих познавательных принципов. Иными словами, в познании автономен. Неудивительно, что это провозглашение автономии познающего человеческого субъекта у Канта и у кантианцев переходит в безотчетное перенесение предикатов мысли безусловной на «автономную» мысль человеческую. Уже у Канта рассудок утверждается как законодатель природы. А в метафизике, вышедшей из Канта, этот человеческий, антропологический элемент гипостазируется в реальное Абсолютное. «Трансцендентальная апперцепция» Канта превращается в «Я» Фихте. Потом в «абсолютной мысли» Гегеля мы также узнаем отвлеченность человеческой мысли, чересчур человеческой: мировая эволюция развертывается из нее наподобие цепи силлогизмов. В этой послекантовской метафизике вскрывается внутреннее противоречие самого Канта»[17].

Критическое рассмотрение кантианской гносеологии, предпринятое в книге «Метафизические предпосылки познания», не могло бы оказаться столь плодотворным, если бы в ходе этого рассмотрения Е. Н. Трубецкой не сумел изложить основные принципы собственной гносеологии, в которой метафизическая природа человеческого познания оказалась обоснованной именно в связи с кантианской гносеологической проблематикой. Так, например, основополагающие категории философии Е. Н. Трубецкого – «безусловное всеединство» и «абсолютное сознание» – с достаточной наглядностью были выявлены им как необходимые, хотя и скрытые метафизические предпосылки избегавшей любых онтологически «окрашенных» понятий кантианской теории познания. Важнейшей особенностью гносеологических воззрений Е. Н. Трубецкого в рассматриваемом произведении следует признать отсутствие нередко встречавшихся в современной ему литературе философски безосновательных и религиозно поверхностных попыток интерпретировать метафизические предпосылки гносеологии в качестве проявлений некоего Божественного откровения. «Я не отрицаю, разумеется, – писал Е. Н. Трубецкой, – что учение об абсолютном сознании в контексте моего религиозного по существу мировоззрения должно получить определенно религиозное освящение; но в пределах гносеологии вопрос о религиозном отношении к абсолютному не ставится вовсе, потому что гносеология трактует лишь о необходимых предпосылках человеческого познания; решая этот вопрос, она следует исключительно логическим критериям и никаких религиозных предпосылок в свое рассмотрение не вносит»[18].

Отвергая возможность постановки религиозных проблем в пределах гносеологии, Е. Н. Трубецкой исходил из убеждения в необходимости обоснования самой гносеологии определенной системой онтологии и, тем самым, методологически последовательно переносил общую проблему философского обоснования религиозного миросозерцания в область метафизики, имевшей у философа, как мы увидим далее, определенную экзистенциально-аксиологическую направленность. Однако выраженное лишь в самых общих чертах в исследовании «Миросозерцание Вл. С.Соловьева» и принципиально предполагавшееся всем ходом повествования в работе «Метафизические предположения познания» метафизическое учение Е. Н. Трубецкого, в связи со всем многообразием тем его религиозно-философского мировоззрения, оказалось представленным в промыслительно завершившем творческий путь философа обобщающем труде «Смысл жизни»[19].

Значение этой книги, опубликованной менее чем за два года до безвременной кончины Е. Н. Трубецкого в начале 1920г., следующим образом было определено философом в предисловии к своему произведению. «Настоящая книга, – писал Е. Н. Трубецкой, – продолжает ход мыслей, который уже ранее развивался в ряде трудов, в частности, «Миросозерцание Вл. С.Соловьева» (1913) и в «Метафизических предположениях познания» (1917). Да и все прочие труды, мною доселе изданные, частью выражают собою то же миросозерцание, частью же проявляют собой подготовительные этюды к этой книге, где основные начала этого миросозерцания выражены полнее и определеннее, чем в более ранних моих сочинениях. Так же и последующие мои религиозно-философские труды, если Бог даст мне дожить до их осуществления могут быть лишь дальнейшим развитием высказанных основополагающих мыслей о смысле жизни»