Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин - [39]
Определив Боговоплощение в качестве подлинного религиозно-мировоззренческого средоточия своих сотериологических воззрений, Е. Н. Трубецкой считает необходимым вновь вступить в полемику с уже упоминавшейся нами выше юридической теорией искупления, представляющейся философу одним из основных препятствий для подлинного церковного понимания искупления. «Все те юридические латинские теории, – пишет Е. Н. Трубецкой, – которые изображают совершенную жертву как некоторый выкуп или взнос Христа за всех, «удовлетворяющий» божественное правосудие, вызывает в совести …глубокий негодующий протест… Совести тут все не только непонятно, но и чуждо: и страдание невинного за виновных, и избыток «заслуг», и спасение «чужими заслугами»… Чтобы понять подлинный христианский смысл искупления, нужно отвлечься от искажающих его юридических теорий и вернуться к тому противопоставлению Христа и Адама, которое заключается в вышеприведенных словах апостола Павла»[183]. Упоминаемые в данном случае слова св. апостола Павла суть следующие: «Как во Адаме все умирают, так как во Христе все живут» (I Кор. 15:22) и «Первый человек Адам стал душою живущею (Быт. 2:7), а последний Адам есть дух животворящий. Но не духовное прежде, а душевное, а потом духовное. Первый человек из земли перстный: второй человек Господь с неба. Каков перстный, таковы и перстные: и каков небесный, таковы и небесных (I Кор. 15:45-48)».
Отметив, что в содержащемся в посланиях св. апостола Павла «учении о первозданном Адаме находят себе выражение две глубокие религиозные интуиции – интуиция общности человеческой природы и интуиция свободы, как начала греха»[184], Е. Н. Трубецкой рассматривает их в качестве религиозных проявлений важнейшего онтологического истока своего философского мировоззрения – интуиции всеединства. При этом философский опыт познания бытия в не меньшей степени, чем религиозный опыт приобщения к Абсолютному, позволяет ему – как это подчеркивает Е. Н. Трубецкой, – формулировать фундаментальный вывод учения об искуплении в основных категориях своей религиозной философии, как вполне соответствующих духу новозаветного сотериологического учения. «…Первоначальное грехопадение человека, – пишет он, – есть расторжение жизненной связи всеединства, организующей космос в живое целое с целым человеческим родом, со всей природой мира как целого. Боговоплощение есть откровение божественного всеединства на земле. Так оно и понимается и в Евангелии и в апостольских посланиях. Апостол, очевидно, намеренно подчеркивает, что в этой связи индивидуального и всеобщего выражается логика всемирного смысла. Завершение этой логики всеобщего Воскресения – царство Божие, как всеобщий конец (I Кор. 15:4). Апостол не оставляет сомнения в том, что конец этот – всеединство: вся цель мирового процесса и весь смысл всеобщего Воскресения выражается у него словами: да будет Бог все и во всем (I Кор. 15:28)»[185].
Подобно тому, как в учении о грехопадении онтологические проявления греха рассматриваются Е. Н. Трубецким в качестве важнейших – с точки зрения христианской сотериологии последствий отпадения от Бога первозданного Адама, – точно так же и в учении об искуплении онтологические реалии Боговоплощения представляются философу основополагающим началом для разрешения ее проблем. Стремясь подчеркнуть не только философскую обоснованность, но и религиозную конкретность искупления в Боговоплощении Спасителя, Е. Н. Трубецкой вновь обращается к посланиям св. апостола Павла, прозревшего в историческом облике Христа метаисторическую и метафизическую природу Его Богочеловеческого служения. В то же время он указывает на зримо запечатленную в сакраментальной жизни Церкви реальность Богочеловечества как непреложного онтологического основания спасения чад Церкви Христовой во все времена. «Говоря о событиях земной жизни Христа, апостол Павел, – отмечает Е. Н. Трубецкой, – прежде всего настаивает на том, что эти события суть переживания не одной только Богочеловеческой Личности, но всего человеческого как целого, поэтому необходимым последствием совершенной жертвы является единоличное только Воскресение Христа, а Воскресение всеобщее. В этом утверждении всеобщности жизни Христовой – смысл всех христианских таинств»[186].
Всеобъемлющий характер Искупления, предполагающийся Боговоплощением, в котором уже нет места первородному греху, конкретизируется Е. Н. Трубецким на основе апостольского учения о всеобщем воскресении. «По апостолу «воскресает каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы в пришествие Его» (I Кор. 15:23), – пишет Е. Н. Трубецкой. – А через человека и вслед за человеком совершается и освобождение всей твари «от рабства тления» (Рим. 8:21). И не только в учении о воскресении, – в самом начале евангельского повествования о земном подвиге Христа мы имеем указание на то, что Его победа над искушением есть начало восстановления нарушаемого грехом единства всей твари. Вокруг Христа в пустыне собирается и земное и небесное. «И был со зверями. И ангелы служили Ему». (Мк. 1:13). И ангелы и звери тут являют в себе тот единый Божий замысел о Вселенной, который в Богочеловеке находит себе видимое завершение и средоточие. Все предназначены стать во Христе новою тварью» (Гал. 6:15)
