Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин - [21]

«Всеединая мысль, – пишет Е. Н. Трубецкой, – заключает в себе от века безусловное «что» всякого возможного предмета познания и сознания – вот то единственное, что может быть выяснено в пределах гносеологии. Вопрос о том, заключает ли она в себе безусловное «для чего» всего существующего и могущего быть, входит в задачу иного онтологического исследования – об отношении всеединого сознания или всеединой мысли к тому реальному содержанию, которое она в себе объемлет… Иначе говоря, заключает ли она в себе, сверх смысла логического, еще и реальный, жизненный смысл или, что то же – жизненное оправдание содержимой в ней вселенной?»[105]. Именно так, по-прежнему в связи с рассмотрением основополагающей для своей философии категорией «безусловного всеединого сознания», Е. Н. Трубецкой определяет главный вопрос, в процессе разрешения которого он предполагает сформулировать важнейшие принципы своего онтологического учения.

Следует подчеркнуть две характерные особенности в формулировке Е. Н. Трубецким основного вопроса своей онтологии. Во-первых, исходящая из изначальной философской интуиции Безусловного Всеединства категория «безусловного всеединого сознания», получившая в гносеологии Е. Н. Трубецкого всестороннюю формально-логическую разработку, рассматривается в онтологии философа прежде всего с точки зрения выявления ее реального жизненного содержания. При этом – неизбежно в этой категории – подчеркивается элемент трансцендентности ее содержания по отношению к миру и человеку, что возвращает мыслителя к постановке проблемы Абсолютного и другого теперь уже в рамках онтологии. Во-вторых, подчеркнутое выделение в рамках онтологии аксиологического аспекта интуиции Безусловного Всеединства, когда, как указывает Е. Н. Трубецкой, «вопрос о смысле ставится не только как вопрос об истине, но также и в специфическом значении вопроса о ценности»[106], с самого начала придает онтологическому учению философа экзистенциально-аксиологическую направленность, при которой разрешение вопроса о сущности бытия ставится в жесткую зависимость от предварительного нахождения смысла его существования. «Мы уже видели, – пишет Е. Н. Трубецкой, – что интуиция… всеединого истинного и безусловного сознания над моим ограниченным, изменчивым, движущимся и заблуждающимся сознанием обусловливает самую возможность познания. Передо мной проходят бесконечные ряды представлений, чувств и ощущений, по-видимому, не связанных между собой какой-либо единой нитью и противоречивых… Но я знаю, что где-то, над этими движущимися и сталкивающимися рядами, есть недвижная истина всего, в которой от века дан и от века осуществлен абсолютный синтез всех возможных содержаний сознания… Над гераклитовым током изменчивых представлений есть всеединое и безусловное сознание… Только через подъем к этому безусловному всеединому сознанию, в котором содержится смысл – истина всего, что есть, я спасаюсь от моей лжи, от моих заблуждений, от хаотической бессмыслицы моих представлений. Мы чувствуем тот же подъем и ощущаем ту же точку опоры над бессмыслицей, когда последняя является перед нами не в теоретической форме заблуждения, а в практической форме житейской суеты. Тут это – точка опоры – не мысленная только. Я отталкиваюсь от суеты не одной мыслью, но и волей, чувством, всем моим существом»[107].

Требующее осознанного участия всех сторон духовной жизни личности разрешение вопроса о смысле и ценности бытия как такового оказывается неосуществимым вне конкретной интуиции Безусловного Всеединства. При этом, если в гносеологии Е. Н. Трубецкого эта интуиция была призвана стать осознанной предпосылкой строго отвечающего требованиям формальной логики рационального обоснования человеческого познания в рамках безусловного всеединого сознания, то в онтологическом учении философа интуиция Безусловного Всеединства полагается в основу всеобъемлющего непосредственного переживания личностью не данного во времени, но заданного в вечности смысла бытия в экзистенциальном единстве с Абсолютным.

«…Интуиция смысла, как логического, так и жизненного, – отмечает Е. Н. Трубецкой, – есть интуиция всеединства, как подлинного сущего и должного. Интуиция всеединства представляет собой prius всякого сознания, метафизическое предположение всякого жизненного стремления и вместе – основное требование нашей совести о Безусловном. Всякие решения нашего вопроса представляют собой попытку удовлетворить этим требованиям; но из тех же требований проистекают и сомнения… Эти сомнения бывают различных родов; или мысль открывает в том или другом решении логические противоречия, т. е. не находит в нем логического всеединства; или жизнь не находит себе удовлетворения в данном решении, потому что ему не достает искомой всем живущим жизненной полноты; или же, наконец, источником сомнений является возмущение совести, ищущей единой вселенской правды и не находящей ее в данном решении… С одной стороны, искомый нами смысл мысли и смысл жизни есть всеединство; с другой стороны, самый факт нашего искания доказывает, что в нашей мысли и в нашей жизни