Князь Диодор - [63]

На площади перед дворцом они приостановились, чтобы осмотреться. Лур, этот главный и самый торжественный из дворцов короля Фалемота, представлял собой строение, кое князь отчетливо сравнил бы с какой-либо роскошной казармой, на которую не пожалели денег, чтобы ее изукрасить разными барочными розетками, колоннами, выступающими из стен, дорогими окнами и множеством каминных труб. И он был слишком уж длинен, закрывал всю площадь, даже выходил на набережную. Пожалуй, треть окон, выходящих на площадь, еще светилась, но свет этот был не слишком ярок.

— Не очень-то дворец весел, — заметил князь.

— Когда король уходит к себе, многие отправляются по домам, — отозался Атеном, — из тех, кто во дворце не живет.

— И много таких? — с интересом спросил Дерпен.

— Да почитай, почти весь двор тут, в Парсе, домами живет, в Луре только те, без кого король обойтись не может — лакеи, секретари, врач, фризер…

— И брадобрей тут обитает?

— Как же без этого, кто же будет государя брить или мозоли срезать, если он ночью не уснет?

— Как мы внутрь попадем? — перевел князь бессмысленный разговор к делу.

Они обошли темный угол дворца, и вышли на его зады. Тут светились уж совсем немногие окна. И только над одним подъездом бился встревоженный ветром огонь факела. Вот Атеном и свернул в эту арочку, больше похожую на нишу, куда можно было протиснуться только в одинарном портшезе, да и то возникали сомнения — сумеют ли носильщики тут уместиться. Постояли в темноте, лишь Дерпен и может тут хоть что-то рассмотреть, подумал князь. Атеном несильно постучал навесным молотком. Снова постояли, и вдруг дверь приоткрылась, видимо их осмотрели с той стороны и уразумели, кто пришел, несмотря на тьму.

Сначала внутрь проник Атеном, который что-то стал объяснять, потом протиснулся князь Диодор, а вот для Дерпена пришлось открывать все же пошире. Они оказались в небольшом холле без окон, освещенном лишь парой-тройкой свечей, с полом, выложенном черно-белыми плитами. Куда-то наверх вела лестница, она пропадала в такой густой тени, что даже Дерпен глуховато заворчал по-своему, не на рукве.

А перед ними оказалась служанка, закутанная в тонкий плащик до самых глаз. В таком наряде выходить в зимнюю погоду было так же бессмысленно, как переплывать море в бумажной лодочке. Гости сняли плащи, отряхнулись как могли, вытерли волосы и лица от дождя, под ними на плиточном полу образовались грязные лужи — ведь начала идти пришлось по совсем немощеным улицам, брусчатка появилась лишь в дворянской части города.

Служанка помолчала, потом сделала странный жест, Атеном ее понял, подошел к нише, в которой находились какие-то деревянные распорки, повесил свой плащ и шляпу. То же сделали и Дерпен с князем. Из темноты вдруг выступил охранник, спокойный, ленивый, как все они бывают, с рукой на шпаге. За поясом у него торчали два пистолета, искусно украшенные серебром. Служанка подняла руку, и охранник мигом отступил. Пропускают с оружием, понял князь, и кажется, следует это принять как знак доверия.

Шли по коридорам и каким-то не вполне даже прибранным переходам около четверти часа. Если бы знать, что тут так все сложно, заметил Атеном, можно было бы взять свечи из черно-белого холла. Он со своими подслеповатыми глазками, испорченными бесконечной писаниной и чтением бумаг, несколько раз чуть не грохнулся, хорошо, Дерпен его поддержал, а потом уже поддерживал постоянно, сжимая ему локоть. И так же неожиданно, как все тут, похоже, происходило, оказались в одном из рабочих кабинетов короля. Закутанная служанка осталась за дверью, проходя мимо нее, Диодор отчетливо ощутил запах лаванды и местной пудры, которую делали из пшеничной муки с тальком.

Кабинет оказался невеликим, всего-то шагов на десять. Как водится, тут умещался стол и кресло за ним. Но у противоположной стены стоял еще и диванчик. Когда раскланялись, причем король даже не поднимался, все на этот диванчик, повинуясь жесту короля, и уселись, хотя было тесновато рядом с Дерпеном.

Король был грустен, под глазами при этом свечном свете у него отчетливо залегли тяжкие, густые тени. Губы его нервно подрагивали, а сам он кутался в плотный шлафрок, накинутый поверх тонкой рубашки с открытым воротом. В кабинете и на самом деле было холодновато, да еще и дуло откуда-то, пламя свечей не оставалось спокойным, играя при этом тенями на стенах, обитых темноватой тканью со сложными рисунками. Ни книг, ни книжных подставок тут не имелось, лишь сбоку виднелась еще одна дверь, не та, через которую вошли Диодор сотоварищи.

Королю Фалемоту ди'Парсу было под сорок, в его разделенных наровно со лба волосах, забранных сзади в косичку, пробивалась седина. И присматривался он к гостям, чуть склонив голову, похоже было, он оказался близорук, как и Атеном. Или плоховато выдел, когда не хватало света. Но заговорил он голосом молодым и звонким, князь Диодор со странной смесью восхищения и неудовольствия отметил высокородное по местным меркам проглатывание окончаний.

— Прошу, господа из Империи. Судя по вашим сапогам, погода разгулялась не на шутку?

Атеном принялся велеречиво и многословно опрадываться, но король только махнул бледной при свечах, несильной рукой.