Князь Диодор - [6]

— Что же тут переделывать? — удивился Диодор. — Все в точности, как во сне — спишь и видишь мир наш сверху.

— Не в точности. По ширине, пожалуй, я сам проверял, все точно. Но горы, чтобы рельефнее было, пришлось повыше сделать, и реки некоторые жирнее, и озера чуть расставить… Да еще и города при этом сместились, вот смотри, Мирква наша, вроде, большой город… Ты не поверишь, в нем, как мне один подьячий из Жительного Приказа говорил, триста тысяч живых душ. Триста тысяч! А с мимоезжими да приезжими и до четырехсот может доходить, особенно во времена торжищ разных. А тут всего-то — пятнышко… В общем, города у меня тоже чуток увеличены.

— А по мне, соразмерность… карты этой вызывает восхищение.

— Знаю. Я когда эту штуку затевал, и не думал, что она такой красивой получится. Ан, получилась!

Они выпили, князь Диодор ходил, осматривал те места на макете, где бывал сам, где воевать приходилось. И не уставал удивляться совершенству работы.

— Ты смотреть смотри, князюшка, — сказал князь Аверит, — а все же объясни мне, зачем на Миркву пожаловал?

Диодор сказал, не отрываясь от зрелища, что его вызвали. А он должен был подчиниться. Аверит тут же стал задавать вопросы, что с князем Диодором в последнее время случалось? Тот отвечал, многое вспомнил, но не все, да разве за таким вот разговором обо всем, что с ним на войне бывало, расскажешь?

А потом случилась странная штука, вероятно, сам вид макета, или рассказ Диодора вызвал у князя Аверита необычайный приступ откровенности, неожиданный для него самого. Или рассказ гостя подсказал хозяину, как долго он так-то не разговаривал, и захотелось тоже сказать, какие мысли приходили ему в голову в последнее время, о чем читал и размышлял. А может, он уже изрядно нагрузился водочкой, и повело его… Немного.

— Князюшка мой, — заговорил Аверит вдруг другим голосом, напористым и сильным. — Ты посмотри только! Вот она — наша третья Империя, лежит перед нами скатертью. Кстати, однажды я видел скатерть у одного заморского гостя, на ней тоже карта была выписана, не так искусно, как у меня получилось, но тоже хороша была. Она-то мне и подсказала… Нет, не о том я хотел. Вот Империя, от западных морей и мелких королевств до Желтой страны, от северного океана до южных степей и гор, и еще дальше, до Черного материка. Ведь не бывало еще такой, и как говорят святые мужи, уже не будет.

— Так говорят, — усмехнулся князь Диодор.

— А ведь трещит она по швам, князюшка. Особенно, в последнее время. Иногда думаешь — а вдруг… Не выдержит что-то, лопнет, и тогда вся цепь наших усилий и работ, явлений всей нашей силы — рассыплется?

— Отчего же, князь, может она рассыпаться?

— Охо-хо, дела государственные… Я вот мыслю, князь мой, служивых людей теперь не любят, много денег у людей завелось, любой купец — как князь, разве это дело?

— Дело, князь, дело… — Диодор вернулся за маленький столик, заметил, что уровень водки в графинчике существенно понизился, пока он макетом восхищался, видно, князь Аверит времени не терял. — Иначе мы бы давно уже распались, развалились, если бы за старину да за земельные уделы держались. Много же земель под собой не сдержишь, сил не хватит.

— Не деньги нашу Империю создали, и уж конечно, не сила, о которой ты, кажется, говоришь. Силой мало чего добьешься, да и не было у нас одной только силы, чтобы такую махину отгрохать. Создали мы ее и проще, и сложнее, князь. Создали мы ее верой, а еще правильностью какой-то, которая только в нас, руквацах имеется. — Аверит захмелел уже изрядно, князю Диодору и слушать его было необычно. — Ты вспомни, князь, когда Прохаз открыл неожиданно философский камень, когда стало понятно, что чуть не каждый полудурачок, которому что-то взбредает на ум, может стать колдуном… Настоящим волхвом, силу которого и осознать не всегда удается нам-то, служивым… Так вот, когда они поняли, что это — их оружие, они стали пускать его в ход куда чаще и сильнее, чем хотелось бы. И стали они захватывать земли, стали править то тут, то там, то еще где-нибудь… И не было на них управы. Ведь было же? Было. И взвыли тогда правители разношерстные, поняли, что у них и земля из под ног уходит и власть из рук уплывает.

— Князь мой, — ответил Диодор, — ты же апокрифическую историю рассказываешь. Все же было иначе.

— Нет, друг Диодор, не иначе, а так, как я говорю. Видишь ли, мир наш, Богом созданный, не должен волшебством управляться. Пусть будет это волшебство, я не возражаю… — Аверит пьяно качнул чубом, наклонился к Диодору, понизил голос. — Пусть будут разные, и такие, что науками разными, ремеслами заняты, торговлей опять же, хлебопашеством… Но власть — это другая статья, это людям по праву рождения должно быть дадено, я так думаю. Да и как можно по-другому, ведь власть все же — от Бога… Если правит кто-то другой породы, чем мы, поколениями предков своих власть получившие, то не власть это получится, а навет и позор, неправда и неправильность… И вот, чтобы эти волшебники не взяли верх над людьми, не использовали странности человечьей природы как оружие, мы сделались…

— Да, князь, — улыбнулся Диодор, — есть и такая версия.