Князь - [60]

— Оставь, сестра, — без строгости осадила Мефалу Люсиль. — Не забывай, мы здесь по делу.

И она, нарочито официальным тоном, не лишенным при этом колкостей, приступила к переговорам с архангелами о возвращении демонов в Эдем. Но Люцифер и Мефистофель были неприступны. Нет, они не отказывали демонам прямо, однако, все их слова были лишены какой-либо конкретики, они повторяли ничего не значащие пустые фразы, обходили ключевые моменты требовании Люсиль и Мефалы и вообще, будучи довольно многословны для ангелов, умудрялись при этом ничего не сказать и всегда возвращать разговор в его начало. Люсиль все это порядком раздражало, а Мефалу напротив, эта ситуация очень веселила, и она не упускала возможности, время от времени, поиздеваться над кузенами, передразнивая их, уже ставшие предсказуемыми, ответы. Люцифер и Мефистофель же продолжали гнуть свою линию, внешне при этом сохраняя полное бесстрастие.

— Даже каменные горгульи Эджхолда выглядят живее, чем эти архангелы, — шепнул Тц на ухо Сильвестру. — Да и сообразительнее наверно.

Однако князь Талара не спешил вмешаться в беседу ангелов и демонов, он просто наблюдал. Если раньше ангелы были непоколебимы в своем принципе невмешательства в события, но открыто и уверенно говорили о их определяющем влиянии на будущее, то теперь ангелы явно темнили; их принцип невмешательства сменился принципом умолчания, а непоколебимость нерешительностью. Казалось, будто они вообще боятся предпринимать какие-либо действия или что-то решать, но Сильвестр не мог понять почему. Пока его взгляд вдруг не скользнул по лицу пришедшего вместе с ним падшего ангела: на нем, лишь на секунду, но все-ж промелькнула тень какой-то эмоции; и то была странная смесь презрения и сожаления.

— Вы утратили дар предвидения, не так ли? — наконец догадался Сильвестр. — И, кажется, я знаю почему это произошло. Ангел Халдора как-то сказал мне, что видит будущее лишь до падения города-миротворца и предсказал миру конец. Но он ошибся! Он не видел будущего после падения Талара и освобождения осколка порядка лишь потому, что с тех пор мы стали вольны сами определять свое будущее и устанавливать свои порядки. Единственный среди вас, кто это почувствовал, — он указал на падшего ангела, — был поводимому оскорблен вашим лицемерным желанием продолжать жить так, будто ничего не случилось, не замечать произошедших с вами перемен и ни во что не вмешиваться. И он покинул вас, чтобы начать жить в соответствии с новым временем и новыми своими ощущениями, рискнув при этом сделать шаг в пропасть.

— И не смотря на всю ту боль, что принесло мне падение, — подтверждая догадку Сильвестра, проговорил падший ангел, до сих пор ни с кем не перекинувшийся ни словом, — я считаю, что оно того стоило.

Мефала хотела было, что-то съязвить и на его счет, но Люсиль одернула сестру, а Сильвестр продолжил.

— Я понимаю, вам тяжело. Впервые за тысячи лет вы не знаете наверняка какие последствия будет иметь тот или иной шаг и боитесь абсолютно всего, но раз так, позвольте нам, здесь присутствующим и уже умеющим делать выбор, дать вам совет: рискните! Сделайте первый шаг в пропасть неизвестного. Тем более, что мы прибыли предоставить вам для этого возможность. Итак! Объединитесь ли вы вновь с демонами и поможете ли вы мне во Второй Великой Вражде, сражаясь так, чтобы союз ангелов и демонов в этой битве привел к воскрешению великой славы народа серафим?

Глава XXII

Тем временем войска империи вплотную приблизились к халдорскому нагорью, где были встречены готовым к смертельной битве строем армии Сильвестра. Две многотысячные массы, растянувшиеся на многие мили вокруг, стали друг против друга, ожидая сигнала к началу эпохального боя и, пока он не был дан, оценивающим взором созерцая противника.

Наконец, повинуясь жесту императора Себастьяна, вперед, через расступившиеся пред его громадой ряды солдат, выступил исполинский Тифус. Титан повел головой и широко раскрыл пасть в беззвучном боевом кличе. Казалось, будто не раздалось ни звука, но все стекла замка Эджхолд разлетелись вдребезги, часть каменной кладки дала глубокие трещины, мелкие камешки обратились в пыль, а из носа и ушей некоторых солдат, как с той так и с другой стороны, потекла тонкой струйкой кровь. Этот рев ознаменовал начало сражения и две яростные волны, на которые были похожи ринувшиеся друг на друга армии, схлестнулись в беспощадной битве.

Преимущество имперских войск сделалось очевидным с первых же минут сражения. Казалось бы, расположившиеся на вершине нагорья, окруженного рвами, окопами и баррикадами с торчащими отовсюду кольями, войска Сильвестра находились в более выгодном положении, нежели армия императора Себастьяна, однако численное преимущество последней сводило эту выгоду к минимуму, не говоря уже об обилии в имперских войсках громадных горных циклопов и летающих тварей, для которых все укрепления защитников Эджхолда вовсе не представляли помех.

Войска Сильвестра боролись изо всех сил: оборотни схлестнулись с оборотнями, маунгатские гномы сражались с циклопами, сикомэ противостояли стаям мантикор и целым ордам троглодитов, маги и некроманты схватились в чародейской битве с колдунами Диких земель, а рибхукшаны вместе со сборным ополчением сдерживали натиск остальных ырок и солдат старой Титании. Но стаи оборотней на службе у императора были настоящими хищниками, а волки Вульфрика мирными деревенщинами; гномы Маунгата и сикомэ привыкли сражаться с выпавшим на их долю противником, но только дикими, а здесь обитатели гор были хорошо вооружены и закованы в прочные доспехи; маги и некроманты постигали магию как науку и искусство, а колдуны ырок привыкли использовать ее как оружие и в бою превосходили противника примерно столь же, сколь тренированные войска Титании превосходили простых ополченцев: неудивительно, что по всем фронтам армия Сильвестра уступала империи.