Княгиня Ольга. Пламенеющий миф - [22]
Но более всего меня поражает это загадочное «Олег от любви во свое переименовал» (как и карамзинское «в знак Игоревой к нему любви»). Как вообще можно кому-то «от любви» вместо его имени дать свое собственное (или имя своего дяди)? «Знаешь, Наталья, – говорит Василий молодой жене после свадьбы, – очень люблю я дядьку моего Федора, он просто как отец мне был всегда, поэтому давай я тебя теперь буду звать не Наташей, а Федорой». Неубедительно звучит. И что еще важнее, прецедентов нет. Сейчас мы эту тему рассмотрим.
Иные мифы подвержены некоему «синдрому Мюнхгаузена»: успешно тянут за волосы сами себя. Из какого-то яркого факта выводят правило: «было один раз» в общественном сознании превращается в «бывало постоянно», а дальше через это якобы правило начинают объяснять и сам тот факт, который его породил. По исторической мифологии ходит утверждение, что-де у славян был обычай в браке менять невесте имя. В подтверждение ссылаются на примеры Ольги-Прекрасы и Рогнеды-Гориславы.
Что там было с Рогнедой? Пересказывать ее историю в целом не будем, но в примечаниях о ней Татищев пишет:
«…княгине имя в ином месте Рогнеда, а кое-где Рогмида[23], а после брака имя дано славянское Горислава».
Источник этих его сведений – Радзивилловская летопись, где под 1128 годом приведен рассказ о женитьбе Владимира на Рогнеде и в конце есть фраза «и нарекоша ей имя Горислава». Эти же сведения приведены в Лаврентьевской летописи и восходят к той части владимирского свода начала XIII в. (и, возможно, предшествующих), которая принадлежит южнорусскому (переяславскому) источнику не позднее середины XII в. Однако ПВЛ (в том числе по Лаврентьевской летописи) больше нигде Рогнеду Гориславой не называет; под 1000 годом указано «преставися Рогнедь», из чего ясно следует, что до самой смерти она носила имя Рогнеда, а не какое-то новое. (Есть в науке мнение, что эти краткие сообщения «Преставилась Рогнеда», «Преставилась Малфредь» взяты летописцем из княжеского синодика, то есть списка для заупокойных поминаний членов княжеской семьи, где никаких иных сведений, кроме имен, не содержалось.) Эти сведения выглядят более достоверными, чем восходящее к XIII веку упоминание о переименовании, которое имеет скорее легендарный характер.
Из этих двух полуфактов (ибо то, о чем все знают, уже наполовину факт, даже если неправда) выросло представление, будто при выходе замуж древнеславянская девушка меняла имя. Некоторые аналоги действительно есть, но древнеславянские обычаи тут ни при чем – причина была другая. Достоверные исторические аналоги такому переименованию обнаруживаются, в частности, в Византии. В 425 году император Феодосий женился на молодой красавице, дочери ритора из Афин; она была язычница и носила имя Афинаида. Перед свадьбой ее крестили, и она получила имя Евдокия.
Другие два случая попадают не только на интересующую нас эпоху, но непосредственно в круг личных знакомых Ольги. В 957 году, когда она наносила визит в Царьград, в составе императорский семьи ее принимал Роман-младший – сын и соправитель Константина. Еще ребенком он был женат на дочери североитальянского короля Гуго; изначально та носила имя Берта – династическое для ее рода, но в замужестве получила имя Евдокия – традиционное для византийских императорских семей. Но Берта-Евдокия рано умерла, и Роман-младший заключил второй брак – с девушкой низкого происхождения, по имени Анастасия. Это имя, полученное, разумеется, при крещении, при ее вступлении в брак переменили на Феофано – династическое имя Македонской династии. Его же носила одна из дочерей Константина, сестер Романа, и в указанное время в этой семье было сразу две Феофано – дочь и невестка. Здесь логика уже ясна: наречение низкородной (либо иностранной) девушки династическим именем знаменовало ее вступление в царскую семью.
В той же Македонской династии есть еще один пример, по времени на несколько десятилетий раньше. Внучка Романа-старшего, Мария, при выходе замуж за болгарского царя Петра стала зваться Ириной. «Девушка же, сменив имя, была названа Ириной, – писал Лиутпранд Кремонский, – что значит «мир», – потому, что именно благодаря ей между болгарами и греками был заключен прочный мир»[24]. Одно христианское имя сменили на другое, и вот здесь мы видим связь со случаем Рогнеды-Гориславы: второе имя выбрано исходя из смысла произошедшей перемены. Но не странно ли – славяне дохристианской поры якобы имеют общий обычай с христианской Византией, пусть и примерно в ту же эпоху? Но ни в Византии, ни на Руси перемена имени при замужестве не составляла стойкого обязательного обычая: практически все остальные императрицы и княгини спокойно «донашивали» свое девичье имя.
