Княгиня Ольга - [39]
И никто пока не отменил их, не умалил, не унизил… Как сказала старая жрица богини Лады: — Старых богов прячут до поры…
Так было прежде. Так было, пока не было наступления новых богов.
Кто теперь помнит, как шли славяне с Дуная? Как не хотели расстаться с Дунаем и брали его всюду с собой…
Можно ли унести реку? А предки наши уносили… Навсегда… Кто теперь поверит, что это они сами назвали реку как захотели. Нет, не сами: так повелели жрецы–волхвы. А им указали боги, И старые книги в кожаных мешках, что были крепко приторочены к седлам. Все мешки были одинаковы — что для хлеба, что для пожиток, что для книг, И только волхвы знали, где они… Боялись за сохранность».
Прежде княгиня Ольга не верила басням о множестве Дунаев. Ей казалось, что это сказки… Но потом, когда стала править и ездить по княжествам и землям, в диковинку было убедиться — все так и есть… Дунай в Рязани, Дунай под Менеском[129], Дунай под Смоленском, Дунай под Киевом… Дунай — священная река для славян… И Дева — Дивин — Див — Дива… И шум лебединых крыльев дев… Даже василиск забрал себе лебединые крылья, они охраняли такое чудище… И ему нужна сила…
Но знали тайну Дуная только жрецы–волхвы… Они владели знанием прошлого, которого не ведали и князья. На жизни это не сказывалось. Не все ли равно, как шли славяне с Дуная? И что это теперь, когда нужно думать о торговых ладьях в Почайне, чтобы их буря не разметала?.. И хазары пути опять перекрыли… А запасы для зимы? Что может быть важнее хлеба? И посевов? Сена для скота? Рожь плохо уродила… Ячменя мало закупили в родном Плескове — Пскове… И оттуда уже купцы прибыли вчера в Киев говорить с княгиней.
Беличьи шкурки упали в цене на киевских торжищах, и теперь хазарские скупщики мягкой рухляди[130] грузят их целыми вьюками. У городских ворот нашли тело мертвого погонщика каравана. Он прибыл из далеких земель. Начальник стражи был вне себя от ярости. Мертвый иноземец — это всегда ущерб для города, для княжества.
— И все‑таки… Боги — не отдалены от людей. Бог — это сама жизнь. Часто именно от них зависят и торг, и гости–купцы, и хлеб, и ловица зверя…
Голова раскалывалась от боли, и Ольга понюхала из скляночки, что всегда носила на поясе в Льняном мешочке, византийскую ароматную соль. Запах вызвал в памяти царьградский залив, ладью в ослепительных струях морской воды, палящее солнце и купола храмов, парящие в воздухе… Княгиня вспомнила первое потрясение — увиденный с воды залива Царьград, когда причаливала ладья… Ее изрядно потрепали и волны, и бури пройденного далекого пути. И хотя перед входом в Золотой Рог ладью натерли маслом, чтобы освежить краску, Ольга вспомнила, как ощутила себя нищей странницей у подножия богатого царского трона… Далекий Царьград! Сколько было потом там пережито глубоко личного, какие почести ей были возданы… А незабываемое крещение, перевернувшее всю ее жизнь. Оно чуть не испортило отношений с сыном Святославом…
— Наши враги — хазары, а ты приняла их веру! — сказал ей тогда Святослав с вызовом. — Вся дружина надо мной смеется.
И впервые княгиня не нашлась сразу что ответить сыну. Учение Христа казалось слишком сложным для простого воина. И нельзя было объяснить, что врагов, вместо того чтобы их убивать, надо прощать и миловать. Да, дружина смеялась…
— Тебе плохо сказали о Христе, и вера Хазарии— это совсем не вера в Христа, — ответила княгиня.
— Ты забыла, что силен только тот народ, что не меняет веру предков, чтит их могилы и своих богов. — Святослав был тогда раздражен. Легкое ранение в ногу оказалось тяжелым. Стрела была отравленной, и лекарь не сразу нашел противоядие. Жизнь сына была в опасности, и княгиня боялась ему перечить. В гневе он бывал страшен, как и его отец.
Княгиня знала, что Святослав любит ее, он был почтителен с ней, но она всегда опасалась перейти ту грань, за которой гнев князя мог бы обрушиться невольно и на нее.
— Сохранить хрупкий сосуд и не дать ему разбиться. Потом можно черепки и не собрать — былого не вернешь. Лучше держать в доме серебряную посуду — сразу не расколотится, — так сказала однажды бабка–жрица, когда служанка разбила дорогой стеклянный персидский кувшин. Бабка не наказала дворовую девушку, потому что посчитала, что персиянский бог не захотел служить русским богам. В кувшине держали благовония для жертвоприношений.
— Хоть глина — да своя, родимая, — сурово поджала губы бабка и велела положить новые благовония в муравленый зеленый горшок с деревянной крышечкой. Потом Ольга приоткрывала эту крышечку, пропитанную запахами трав, и клубы их вырывались из горшка, окутывая ее, будто покрывалом.
«Так и отношения с людьми», — часто думала княгиня, вспоминая эту давнюю, из далекого детского времени историю, бабку и маленькую девочку рядом, в которой нельзя было признать будущую великую княгиню.
Только сейчас она с изумлением поняла, что все происходившее с ней в давние поры ее жизни никуда не уходило, как бы навеки застревало в ее памяти и душе, потом неожиданно выныривало из вечных текущих дней… Почему же все текло, но никуда не уносилось?
И Ольга все снова и снова входила в ту же воду прошедшего. Это даже были не воспоминания. Она наполнена ими, набита, будто огромный сундук, в котором хранились большие и маленькие клубки, клубищи и маленькие клубочки ниток: нужно запустить туда руку, схватить что попадется под руку и потянуть за нитку, нащупав в полной темноте, наугад — кончик нити… И тогда тянуть, тянуть, разматывая клубок… А на нити узелки, и они рассказывали, разматывали…
В этой книге вы прочитаете о великих женщинах Древней Руси, оставивших яркий след в истории страны. Именно женщины в самые тяжелые времена становились подлинными защитниками нравственных и культурных ценностей народа. Велика была их роль и в государственной жизни.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Произведения, включённые в этот том, рассказывают о Древней Руси периода княжения Изяслава; об изгнании его киевлянами с великокняжеского престола и возвращении в Киев с помощью польского короля Болеслава II ("Изгнание Изяслава", "Изяслав-скиталец", "Ha Красном дворе").
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.