Княгиня Ольга - [120]

— Но они не выгнали их из Киева! — сказала княгиня Ольга.

— Ой–ой! Какую милость оказали — не выгнали…

После смерти князя Игоря, когда на княгиню Ольгу обрушилось горе и не разделенное ни с кем отчаяние утраты, стала она прозревать мир и законы его устройства. Больше всего ее потрясла невозможность до конца понять человека: кажется, ты знаешь его как себя, сколько сделал ему благодеяний, сколько он у тебя на пирах меда выпил, жареных кабанов съел, сколько клялся в верности и любви… Готов был, кажется, жизнь свою за тебя отдать… Но меняется жизнь, погибает князь Игорь и — все вокруг меняются, будто рождаются заново. Нет уже ни любви, ни преданности, ни готовности… будто личину скинули… Нет, не личину… Из каждого вылез свой зверь — из кого волк, из кого — лиса хитрая или заяц бешеный… Значит, скифы лучше понимали человека, видя в нем совсем иное существо?

Уж кажется, нянька — круглая и понятная, как яблоко… А и в ней обнаруживается тайник, неведомый княгине Ольге, жалеет она скифов, сокрушается, что Маринку принимают у них и пользуется она скифскими уменьями в свою пользу…

Княгиня Ольга всегда знала, что нянька была умна и умела держать язык свой за зубами, не открывая рта, даже когда ее выпытывали… Не скажет лишнего никогда, и этим была бесценна для нее, княгини… Но все, что сейчас говорила нянька о Марине–невестке, было для нее неожиданным. , — Нянька, можно только восхищаться, что Марина познает лекарскую скифскую науку и в отличие от меня знает все эти женские тайны, о которых ты мне поведала, — стремясь быть справедливой, сказала княгиня Ольга. — Нехорошо, что она как жрица богини Макоши творит неподобное, я боюсь, что она может быть наказана…

И тут опять нянька ее поразила:

— Все о Маринке я знаю от сестры своего давно покойного мужа. Она была много моложе меня и любит меня до сих пор. Она жрица, из знатного скифского рода Гелона, их было три брата — Скиф, Агафирс и Гелон. В честь предка носит имя Гелона. Вот она мне все и поведала… Ты спрашиваешь — что плохого делает Маринка? Я тебе отвечу: она присваивает чужое, скифское. Вместо того, чтобы идти на Скифский конец и обращаться к скифам за помощью, платить им, все теперь бегут к Маринке…

— Не понимаю твоих родичей, — сказала княгиня Ольга. — Сами же ей отдали тайное, а теперь сокрушаются, что она этим пользуется.

— И ты, такая мудрая, не понимаешь, — сказала нянька запальчиво. — Маринка обирает бедных, пользуясь их отъединенностью, они живут замкнуто, к себе мало кого пускают. И вот Маринка выведала от умирающей знахарки–скифки ее травы, ее умения, ее колдования, застигнув ее врасплох, когда той было плохо, а все скифы ушли на сорок дней хоронить своего царя. Ты же знаешь, что они бальзамируют своих царей, мертвое тело натирают воском, внутрь кладут семена аниса, сельдерея, нарезанный купырь, благовония и потом на санях возят мертвого сорок дней по всем подданным и дружеским племенам. И только после этого хоронят в своих царских могильниках. Впрочем, все это содержится еще в большей тайне, чем прежде. Но Ведь и мы, славяне, тоже возим покойников на санях… — сказала нянька.

— Ой, спасибо, а то я думала, что ты скажешь, что уже чувствуешь себя скифкой. Как Порсенна у нас этруск… — Засмеялась княгиня Ольга.

Няньке, однако, надо было выговориться, чтобы уже не оставалось никаких недоговоренностей, она боялась потерять доверие княгини Ольги.

— Меня Гелона долго просила тебе не говорить, она думала, что сумеет справиться с Маринкой — ведь скифка–лекарка осталась жива благодаря заботам Маринки — та сама ей целебные кисели носила, горячими хмельными медами с травами ее отпаивала, полынь на рассвете, пока солнце не взошло, собирала на берегу Днепра. А когда все вернулись, делать было нечего. Маринка все скифские тайные травы и коренья в свой сад чародейный перенесла… У нее такая память, что она запоминала все с одного слова, какое бы ей скифка ни обронила…

И опять подивилась княгиня Ольга, как обманчив для нас внешний мир: напрасно мы думаем, что он нам известен…

— Каждый народ держится своими тайнами и своим прошлым, — говорит Гелона, —а у скифов далекое прошлое и много тайн, которые они не выдали другим до сих пор.

— Ну уж, какое у них особенное прошлое, — сказала Ольга, чтобы нянька не заносилась. Княгиня знала, что в любом общении людей важно быть победителем, если не хочешь скоро оказаться побежденным всюду. То, что свекровь не знала о важном в жизни своей невестки, матери своих внуков, делало ее беззащитной…

Нянька опустила голову. Она понимала, что творится в душе княгини.

— Ты не виновата, —сказала она наконец. — Все происходило в глубокой тайне. И не то беда, что Маринка выучилась хитростям жреческим — зачинать или выкидывать зачатие…

— А что же еще? — спросила княгиня Ольга с тревогой.

— Гелона просила тебе передать, что она поражена твоей прозорливостью, потому что детей, своих внуков ты перевела в свой терем вскорости после того, как Маринка перенесла в свой сад самые потаенные и ядовитые травы и коренья из Сокровенного Скифского сада, который находится только в скифской общине Киева, да может быть, еще где‑то у царских могил.