Княгиня Ольга - [128]

День за днем печенеги рвались на крепостные стены. Но на каком бы участке они ни шли на приступ, всюду перед ними появлялись княгиня Ольга и протоиерей Григорий. Вид Ольги уже устрашал печенегов, и потому каждый хотел поразить ее стрелой. Но все они, не признаваясь в том друг другу, как только начинали натягивать тетиву лука, так ощущали в руках дрожь, а на глаза наплывал туман, и стрелы летели невесть куда, но только не в цель. Даже самые меткие и сильные стрелки не могли поразить пурпуроносную. Нет, у них не дрожали руки, тетиву они натягивали мощно, и туман не застилал им глаза. Но всякий раз они видели над целью парящее загадочное существо в образе человека, и тот своим крылом отводил от княгини летящие стрелы. В том никто из стрелков не признавался, и даже сам князь Куря не смог бы заставить их признаться, что они видели нечто божественное. Но так оно и было. Не устоять бы княгине Ольге и отцу Григорию, ежели бы над ними не витал архангел Михаил, архистратиг и защитник всех православных христиан.

Конечно, князь Куря не знал, что он привел свою орду под город, коему дал жизнь апостол Андрей Первозванный, и что с позволения Всевышнего город оберегал от врагов архистратиг, архангел Михаил. За первый же месяц осады Киева почти все печенежские воины и даже сам князь Куря видели божественного защитника киевлян архангела Михаила. Он не только отводил летящие стрелы от княгини Ольги и отца Григория, но и брал в руки меч, которым владел отлично. И в те часы, когда печенеги пытались подняться в двадцатый, в тридцатый раз на стены, они видели архангела Михаила среди защитников города. И каждый раз он был там, где печенеги вот — вот могли овладеть стеной.

Печенежских воинов обуял страх. Их племенным вождям нужно было тратить много сил, дабы заставить воинов идти на приступ. Печенегов пугало и то, что огненные стрелы последнее время не долетали до цели, словно кто-то их останавливал в полете, и они падали в ров с водой. Сам князь Куря пускал в город стрелы и видел, как они, словно переломившись в полете, медленно летели вниз и угасали. Куря и в княгиню Ольгу целился не раз. Но лишь только тетива натягивалась под его сильной рукой, пурпурный плащ пропадал из видимости и вскоре появлялся далеко от того места, куда улетала стрела. И тогда князь приходил в ярость и пускал стрелы одну за другой неведомо куда. Он призывал к себе лучших стрелков из лука и заставлял их сразить княгиню. И когда они терпели неудачу, бил их плеткой. А одному из лучников после дюжины неудачно пущенных стрел с криком и воплем отрубил руку.

Княгиня Ольга видела потуги врагов. И стрелы, кои летели в нее, видела. Но с того часа, как она надела пурпурный плащ, как отец Григорий призвал на помощь архангела Михаила, она не испытывала чувства страха, не думала о себе и не береглась. Она берегла свои силы только для того, чтобы каждый день с утра и до вечера быть рядом на крепостной стене с воинами, которые, не щадя сил и жизни, отбивали десятый, двадцатый, тридцатый приступы. И было так, что силы покидали воинов, что они истекали кровью, но стоило им увидеть княгиню — матушку, как вновь у русичей появлялись сила и отвага, и вновь они, не дрогнув, отбивали врага.

Глава тридцать третья ОДОЛЕНИЕ

Князь Куря наконец потерял всякую надежду овладеть Киевом силою и решил взять горожан измором. Жаркое лето было в разгаре, помощи осажденным ниоткуда не прибывало. Еще пять гонцов, которые пытались ночами пройти через вражеское кольцо, были схвачены и на виду у горожан зверски замучены. Их привязывали за хвосты к двум лошадям, вначале били плетьми кому не лень, а потом пускали коней вскачь и раздирали на части.

Печенежский вождь рассчитывал на то, что в Киеве вот-вот наступит голод, начнется мор и тогда горожане сами распахнут ворота.

Голод и впрямь стоял на порогах домов киевлян. Уже был порезан весь скот, пошли под нож лошади. Хлебные закрома как простых горожан, так и у богатеев поочистились до последнего зерна. Были съедены все запасы великокняжеского двора. В тихие и жаркие июльские дни, когда в город не летели стрелы, когда печенеги не лезли на стены, горожан вдруг обуял страх близкой и страшной голодной смерти.

Язычники, доведенные голодом до отчаяния, попросили у верховного жреца воли умыкнуть нескольких молодых христианок и принести их в жертву Перуну.

— И тогда мироправитель сжалится над нами и пошлет избавление от смерти, — молили близкие к Богомилу жрецы.

Он благословил их на злое деяние, зная заранее, что все принесенные в жертву Перуну будут потом съедены идолянами. Но, дав волю жестокосердным жрецам, он подумал о том, что опять внесет раскол в мирные отношения с великой княгиней. И чтобы как‑то отдалить злодеяние, Богомил повелел зачинщикам ждать его особого слова.

— Вы пойдете за жертвами в ту ночь, когда мироправитель даст знак. Тот знак увижу я. Тогда скажу. Теперь же наберитесь терпения.

ОднакО жестокому обряду язычников не дано было свершиться. Накануне Рождества Иоанна Предтечи, когда княгиня Ольга и отец Григорий стояли на вечерней молитве в храме Святого Илии, им пришло явление Божьей Матери. Она сошла с иконостаса царских врат, приблизилась по аналою к княгине и протоиерею и сказала: