Книжный магазин «Бюро находок» - [78]

Руки слегка дрожали, когда она брала платья и блузки матери, передавая их Клео для сортировки – оставить, отдать, выбросить.

Годы юности проплывали у нее перед глазами, когда она вдыхала мамин запах. Иногда, когда в магазине появлялась их любимая книга, они старались одеться, как ее персонажи. Натали была одержима высокими каблуками матери, расхаживая перед овальным зеркалом, как Белль в «Красавице и Чудовище». Где-то в голове раздавался смех матери, отчетливый, будто она слышала его вчера, а потом резко затихал, предупреждая Натали, что однажды воспоминания могут навсегда исчезнуть.

«Так рано, – подумала она в миллионный раз. – Я тебя так рано потеряла».

Отпусти. Повторяла она как мантру.

– Если мы отдадим ее вещи, это будет означать, что она ушла навсегда, – сказала Натали, рассматривая одежду, сваленную на кровати. – О, боже. Это все равно, что вынести ее вместе с мусором.

– Дорогая, она ушла независимо от того, повесишь ты эти вещи в шкаф или нет. Давай, продолжим. Сфотографируй вещи, которые ты хочешь запомнить, но они тебе не нужны. Это сохранит воспоминания без беспорядка.

В животе у Натали все сжалось, и она поняла, что должна сделать это. Одну за другой она вынимала вещи из шкафа, чувствуя, как ее обжигают воспоминания. Одежда пахла мамой. Ее пот, выбившиеся волоски, формы ее тела. Обертка от жвачки и список покупок, сложенный в кармане. Мелочь и лента для волос на дне сумки. Она представляла маму то в этом жакете, то в той юбке, в свитере и брюках, как она улыбалась, приветствуя людей в магазине. Не важно, говорила Натали себе. Это все должно уйти. Эти вещи тянули ее вниз, не давая ей отойти от горя.

В пустом чемодане она нашла несколько листов бумаги – незаконченное заявление на получение паспорта.

– Я так злилась на нее из-за того, что она никуда не ездила, – призналась Натали Клео, осматривая распечатку. Место для фотографии было пустым овалом, отмеченным пунктирной линией. – Я бы спросила ее, почему она заточила себя в магазине. Почему никогда не вгрызалась в жизнь? Почему не влюблялась? Не путешествовала по миру?

Клео пожала плечами.

– Ее все устраивало. Мы видели, как она была счастлива. Не так уж плохо довольствоваться тем, что имеешь, правда?

– Мы все должны быть такими везучими. – Натали ускорила темп, заполняя чемодан одеждой, даже не сворачивая ее. Было что-то дикое и решительное в ее движениях, резкость, которая проступала сквозь печаль.

Она сама удивилась тому, как мало ей на самом деле хотелось сохранить. Куча на кровати была удивительно маленькой. Но там были сокровища: классическое вишневое кашемировое пальто от ныне несуществующего «И. Магнин»[8]. Красивые винтажные часы, которые, правда, не ходили. Блестящие серьги и браслеты. Пара босоножек на золотых каблуках, все еще в коробке, как будто мама хранила их для особого случая. Ремень Coach, на который мама потратилась и часто носила. Несколько вещей, которые Натали подарила Блайз, некоторые из них она ни разу не надела. Отпусти, она напомнила себе. Просто отпусти.

– Джекпот, – сказала Клео, показывая шелковое нефритовое платье с замысловатой вышивкой металлической нитью на воротнике типа Неру и короткими рукавами, обрамленными узором из бархатцев. – Идеально подойдет для вечера. Примерь его.

– На самом деле, это не в моем стиле, – возразила Натали, разглядывая яркие цвета.

– Так же, как и посещения шикарных торжеств, – заметила Клео. – Оно великолепно. Чистый шелк. Примерь.

Примерка платья на мгновение словно воссоединила ее с матерью. Клео застегнула молнию на спине. Натали провела ладонью по роскошной ткани и посмотрела в зеркало. Красивое платье, но немного великовато, его нужно было подшить. Цвет хорошо сочетался с ее волосами и кожей. И орнамент освобождал от необходимости надевать украшения. Кроме, пожалуй, красивых сломанных часов, которые они нашли.

– Его нужно перешить, и оно станет просто идеальным, – сказала Клео.

– И где же я его так быстро перешью? – спросила Натали.

– Ради бога, это семейный бизнес. – Клео – сама активность, нашла какие-то бульдожьи зажимы. Закрепила ими платье в местах, где требовалось его ушить, и отметила длину подола. Затем она быстро стянула его с Натали. – Я сейчас же отнесу его к тете. Ты не против закончить здесь самостоятельно? – Она указала на груду вещей на кровати.

– Конечно. – обняла ее Натали. – Спасибо, я не смогла бы сделать это без тебя. – поблагодарила она.

Она включила музыку, чтобы не чувствовать себя одинокой. Набравшись решимости, для такого сложного испытании и войдя в ритм, она стала работать до тех пор, пока шкаф не опустел. Ей стало грустно, но это была очищающая грусть, словно ее горе, наконец, вырвалось наружу.

Натали взглянула на выброшенные вещи – Не передумай. Затем она встала перед шкафом и осмотрела пустое пространство. Длинная глубокая полка, и перекладина, провисшая как свиное брюхо, на ней болтались вешалки, похожие на птичьи кости.

Любимая песня матери – Yertle the Turtle группы Red Hot Chili Peppers напомнила ей о детстве. Когда они включали этот трек на мамином магнитофоне, танцевали и дурачились. Даже сейчас она ощущала мамины руки на своих, как тогда, когда они кружились и смеялись. Закрыв глаза, она начала танцевать одна, воображая, что мама танцует вместе с ней.