Книжные хроники Анимант Крамб - [2]

– Твоя невоспитанная дочь сидит весь день на чердаке в старом кресле и запоем читает книги вместо того, чтобы учиться, как себя вести! – резко сказала она, и я представила, как отец хмурится.

– Ани знает, как себя вести, дорогая! – отец встал на мою защиту, и я рассмеялась.

У меня онемела правая нога, и я попыталась поменять позу, не отрывая ухо от вентиляционной решетки камина, тянущейся от кухни через кабинет отца до чердака.

– И почему она тогда этого не делает? – воскликнула мама, и я тихо застонала, потому что знала, к чему все это приведет. – Ей уже девятнадцать, Чарльз. Девятнадцать! Постепенно я начинаю думать, что она попросту не может вести нормальную жизнь. Одни книги, книги, книги. И через пару лет она станет старой девой, которую никто не возьмет в жены, потому что она провела молодые годы на старом грязном чердаке! – начала всхлипывать мама, и отец забормотал слова утешения.

Я подняла голову и ударилась затылком. Мама просто излишне беспокоилась о вещах, которые казались мне совершенно неважными. Она думала, что замужество и ведение хозяйства – это величайшее счастье каждой молодой девушки.

Но только не мое. И что с того, если я у меня не будет мужа? Возможно, я не стану богатой, у меня не будет кареты, и я не смогу каждые полгода обновлять гардероб, но открытые библиотеки были бесплатными, и там я буду определенно счастливее, чем рядом с глупым мужчиной в шикарном доме.

Я смахнула пыль с юбки, поправила блузку и убрала со лба прядь волос, выбившуюся из прически.

С тоской я взглянула на свое старое кресло, темно-зеленый бархат которого был немного потертым на подлокотниках и которое моя мама убрала много лет назад, потому что оно казалось ей слишком потрепанным.

Но для меня оно было связано с хорошими воспоминаниями, как и книги.

Больше всего мне хотелось устроиться на его потрепанных пружинах, открыть начатую книгу и просто забыть, что снаружи существуют мир, общество и мать-сваха.

Но Мэри-Энн позвала обедать, и мне пришлось спуститься.

Я громко простонала, зажала тоненький роман под мышкой, приподняла подол юбки и спустилась по крутой лестнице на второй этаж.

Наш дом был больше, чем должен быть. По крайней мере, мне так кажется. Мне нравились маленькие комнаты и стены, которые дарят чувство безопасности. Моя мама, наоборот, хотела простора, и ей не нравилось, когда какой-то предмет мебели был в неправильном месте, из-за чего комната выглядела меньше.

Чтобы не помешать родителям и не быть услышанной, я тихо прокралась мимо кабинета отца, но в этот самый момент дверь открылась.

– Ани! – удивленно сказал отец, а мама поспешно прошла мимо него и подтолкнула меня в холл. Она ухватилась за меня, и на ее губах играла заговорщическая улыбка. Меня привело в замешательство ее внезапное изменение настроения. Разве она не плакала и не злилась на меня совсем недавно?

– Ты не угадаешь, кто сегодня заходил к нам. Он притворился, что пришел к твоему отцу, но, я уверена, что он был здесь из-за тебя, – прошептала мама, и я сразу поняла, о ком идет речь. Джордж Михелс. Мамин новый кандидат в мужья, это, впрочем, было безнадежно.

– О, и кто же это был? Неужели мистер Михелс! – воскликнула я чересчур восторженно, и мамина ухмылка пропала с лица. Если за годы, проведенные со мной в качестве дочери, она чему-то и научилась, так это распознавать иронию.

– Анимант! Хочешь ты верить или нет, но этот мужчина может стать твоим, и ты будешь жить в достатке, – начала она, неодобрительно нахмурив брови.

Я прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать смех. Мистер Михелс был хорошим парнем, но таким же умным, как кусок хлеба, и при этом настолько неуклюжим, что регулярно запинался о собственные ноги.

– Он ковыряется в носу, когда ему кажется, что никто не смотрит, – сказала я, пока мы спускались на первый этаж. И я это не выдумала.

– Анимант! – возмутилась мама, а отец фыркнул, но взял себя в руки, как только мама резко посмотрела на него.

– Он хорошо выглядит и зарабатывает три тысячи фунтов в год. Не нужно быть такими язвительными, – упрекнула она нас, убрала руку и прошла последние ступеньки в одиночестве, прежде чем исчезнуть в гостиной. Края ее подъюбника зашелестели, аккомпанируя гневному уходу, что должно было показать нам, насколько невежественными мы были в ее глазах.

Я только пожала плечами, а отец усмехнулся. Потому что, хотя он и не считал, что юной леди подобает оставаться одной, все же он время от времени потешался над безуспешными попытками моей мамы, которая всеми силами пыталась заставить меня приобщиться к мужскому миру.

Он был убежден, что однажды это настигнет меня и мое сердце, и, как и сердце любой другой девушки моего возраста, мое сердце будет согревать молодого человека, который ищет моего общества.

Пока что мне не хватает стимула, сказал он как-то маме, на что я, стоя у печной трубы, только покачала головой. Я не могла себе представить, каким должен быть этот стимул.

Точно не деньги. Конечно, я не знаю, каково быть по-настоящему бедной, но даже без мужа мое наследство обеспечило бы меня до глубокой старости. Если только пневмония не настигнет меня раньше.