Книжник - [22]

И тут явились Варнава и Савл с ящиком, полным монет, пожертвованных верующими из язычников.

— Агав пророчествовал, что будет голод по всему миру.

Язычник — пророчествует от Бога? Мы изумились.

— Христиане Антиохии посылают эти деньги в помощь братьям и сестрам в Иудее.

Все мы, иудеи и язычники, были связаны любовью, которая превосходила наше понимание.

Голод действительно наступил — в правление Клавдия.

* * *

Гонения усиливались.

Царь Ирод Агриппа арестовал нескольких апостолов. В угоду иудеям он велел предать смерти от меча Иакова, брата Иоанна. Когда схватили Петра, мы попытались раздобыть сведения в надежде освободить его, но узнали, что он прикован на цепь в самой глубине темницы, находящейся под царским дворцом, и охраняют его четыре четверки стражников.

Чрезвычайно встревоженные, мы тайком собрались у Марии. Сын ее, Иоанн Марк, тоже был в Антиохии с Варнавой и Савлом. Мы обсуждали всевозможные планы, отчаянные и безнадежные. Было понятно: при таком количестве стражников никому не удастся пробраться в темницу, освободить Петра и вывести его оттуда живым. Петр был в руках Божьих — нам оставалось одно — молиться. И мы молились, час за часом, на коленях умоляя Бога сохранить его жизнь. Петр был нам всем как отец.

Город наводняли паломники, явившиеся на праздник Пасхи. Царь Ирод обещал вывести к народу главного ученика Иисуса, «рыбака — здоровяка» Петра. Мы знали: если не вмешается Бог, Петра распнут, как распяли Иисуса.

Мы молились, чтобы если Петра казнят, Бог воскресил и его, как Иисуса. Кто тогда посмеет отрицать, что Иисус — Мессия, Господь и Спаситель мира?

Сознаюсь, что даже не надеялся снова увидеться с Петром.

В дверь постучали. Кто бы это ни был, он знал наш условный стук. Мы послали служанку открыть, но она метнулась назад.

— Там Петр.

— Рода, ты в своем уме?

— Я узнала его голос.

— Как он может стоять у ворот, когда сидит на цепи в темнице?

Стук повторился, на сей раз еще настойчивей. Открывать пошли мы с Клеопой. Это был Петр собственной персоной, все тот же бесстрашный здоровяк! Смеясь от радости, мы распахнули двери и готовы были во весь голос крикнуть остальным, но ему хватило ума остановить нас:

— Меня будут искать.

И что за историю он нам поведал!

— Я спал между двумя стражниками и внезапно проснулся, как будто кто–то толкнул меня в бок. И там, прямо посреди моей камеры, стоял ангел Господень. От него шло сияние. Цепи упали с рук, дверь открылась. А я сижу! — Он расхохотался. — Ему пришлось поднимать меня: «Вставай скорее! Одевайся и ступай за мною». Так я и сделал. Мы прошли через стражу, к никто нас не заметил. Никто! Он вывел меня к воротам. — Тут Петр широко раскинул руки. — И они отворились! Сами собой! Мы вышли, прошли одну улицу, и ангел исчез. Я думал, что мне это снится! — Он снова разразился смехом.

Мы все тоже рассмеялись.

— Если тебе снится, значит, нам тоже!

— Мы должны передать остальным, что ты в безопасности, Петр.

— Потом, — сказал я. — Сначала надо вымести его из Иерусалима, пока Ирод не послал солдат его искать.

Ирод и вправду искал Петра, но поиски не дали никакого результата, и вместо него распяли двух стражников — за нарушение служебного долга — и оставили их тела гнить на Голгофе.

* * *

В Иерусалим возвратился Иоанн Марк, и Мария пришла ко мне поговорить. Ее муж знал моего отца.

— Сила, ему стыдно. Он считает себя трусом. Не хочет рассказывать мне, что случилось в Пергии. Может быть, тебе скажет.

Когда я пришел к ним домой, Иоанн Марк прятал взгляд.

— Это мать тебя позвала?

— Она посчитала, что тебе проще будет поговорить со мной.

Он схватился за голову.

— Я думал, смогу — и не смог. Струсил — как в ту ночь, когда стражники пришли за Иисусом. — Он поднял глаза на меня. — Я ведь убежал тогда. Ты знал об этом? Меня схватили, и я так вырывался, что моя одежда осталась у них в руках. И я убежал. Бежал и бежал. — Он закрыл лицо руками. — Пожалуй, я до сих пор бегу.

— Все тогда оставили Его, Марк. Я отверг Его — помнишь? И признал, только когда снова увидел живым.

— Ты не понимаешь! У меня была возможность доказать свою любовь к Иисусу, а я не смог. Павел хотел идти дальше. Я сказал Варнаве, что с меня хватит. Павел меня до смерти перепугал. Я хотел домой. Не очень–то по–мужски, верно?

— Кто такой Павел?

— Савл из Тарса. Он называет себя греческим именем, чтобы греки его слушали. — Он встал и принялся ходить взад вперед. — Он вообще никого не боится! В Пафе у тамошнего проконсула, Сергия Павла, был волхв чародей, еврей по имени Елима. Проконсул к нему прислушивался, и тот ему на нас наговаривал. Я думал, нас посадят в тюрьму. Мне хотелось убраться оттуда подобру поздорову, но Павел и слышать об этом не хотел. Он настоял, чтобы мы вернулись. Не желал слушать никаких доводов.

— И что?

— Обозвал Елиму мошенником! Тот, конечно, и есть мошенник, но заявить такое перед проконсульским судом? И этого было мало. Он еще сказал, что Елима — отъявленный лжец и сын дьявола. И вот, значит, Елима призывает на нас всяческие проклятия, а Сергий Павел багровеет на глазах. — Он шагал по комнате туда–сюда. — Он уже кликнул стражу, и я подумал: