Книжная лавка - [37]

Впрочем, фирмы, производящие моющие средства, были готовы прислать для карнавала какое-то количество бесплатных масок и заготовок для костюмов, как и газеты «Дейли геральд» и «Дейли миррор», но всех в Хардборо уже тошнило и от этих масок, и от этих костюмов. Флоренс, правда, все пыталась понять, почему такая юная девушка не хочет одеться посимпатичнее – например, в костюм Пьеретты. Но идея с Пьереттой у Кристины восторга не вызвала; и она ухитрилась из груды нелепых, не обещавших ничего хорошего рекламных материалов всего лишь с помощью клея и ниток создать странноватый, но впечатляющий костюм под названием «Прощай, 1959-й». Завершающий штрих был обеспечен с помощью суперобложки от одной из «Лолит»; а Флоренс, ножка которой была того же размера, что и у ее маленькой помощницы, одолжила ей пару своих выходных туфель. Туфли были из крокодиловой кожи, даже пряжки на них были обтянуты крокодиловой кожей, и Кристина, которая никогда раньше этих туфель не видела, хотя много раз без спросу рылась в вещах Флоренс, хранившихся в спальне наверху, была потрясена и даже спросила: неужели эти туфли от «Кристиана Диора»?

– А вы знаете, что предсказала Диору одна цыганка? – сказала она. – Что он целых десять лет подряд будет пользоваться невероятным успехом, а потом встретит собственную смерть! – Но Флоренс отчего-то не захотелось в столь легкомысленном тоне вести беседу о сверхъестественных вещах, и Кристина, скользя вокруг нее в туфлях из крокодиловой кожи, тут же поспешила ее утешить: – Да все это, конечно, полная ерунда! И цыганка была не настоящая, а французская!

Патронессой парада маскарадных костюмов была, естественно, миссис Гамар из Имения. А судьей – из уважения к его связям с Би-би-си, а стало быть, и с искусством – был назначен Майлоу Норт, который очень мило пытался протестовать, заявляя, что его вообще не следовало бы назначать на такой пост, поскольку он всемерно старается избегать определенных суждений по любому поводу. Это замечание было встречено дружным хохотом. Парад проводили в «Коронэшн-Холле», который так и не был закончен, хотя жители Хардборо твердо намеревались это сделать, так что крыша там была по-прежнему из рифленого железа, и во время дождя в зале стоял невыносимый грохот; немного тише становилось, только если дождь сменялся моросью или мокрым снегом. Кристина Гиппинг, облачившись в невероятный костюм, везла перед собой свою сестренку Мелоди, усадив ее в детскую коляску, украшенную колючей проволокой, зачем-то присланной вместе с рекламой Escape or Die[31]. В итоге именно Кристина легко стала победительницей конкурса. Ее костюм сочли самым оригинальным, и никто по этому поводу даже не спорил.

Неделей позже в субботу состоялась инсценировка евангельской легенды о рождении Христа, но в тот день в книжном магазине было как-то особенно людно, и в этой предрождественской суете у Флоренс не оказалось ни малейшей возможности сходить на этот любительский спектакль. Ей, правда, подробно о нем рассказали – сперва Уолли и Рэвен, специально для этого заглянувшие в магазин, а затем и миссис Трейл, которая зашла, чтобы выяснить, как обстоят дела с ее заказами на следующую четверть.

Спектакль все оценивали по-разному. Некоторые нашли его «чересчур реалистичным», особенно ту сцену, где фигурировала целая отара живых овец, приведенных Рэвеном с болот. Но как бы то ни было, никто из юных артистов свою роль не забыл и слов не перепутал, а танец Кристины и вовсе оказался гвоздем программы. После своего громкого успеха на параде маскарадных костюмов Кристина получила в награду роль Саломеи. Получить эту роль в рождественском спектакле мечтали все девочки. Для исполнения танца Саломеи Кристине пришлось надеть бикини старшей сестры и в таком виде появиться на сцене.

– Она же должна была танцевать полуобнаженной, чтобы заполучить голову Иоанна Крестителя, – пояснил Уолли.

– А под какую музыку она танцевала? – спросила Флоренс.

– Это была пластинка Лонни Донегана[32]. «Агония», «В стиле». Я и не знал, что вам так нравится эта пластинка, миссис Трейл, – сказал Уолли.

Миссис Трейл ответила, что после стольких лет работы в школе ко всему привыкаешь, и прибавила:

– Но мне показалось, что миссис Гамар, судя по ее виду, все это не одобряет.

– Даже если она это и не одобряет, то тут уж она ничего поделать не может, – заметил Рэвен. – Против Библии она бессильна. – От Рэвена исходило теплое сияние благодушия, поскольку по пути в Старый Дом он успел заглянуть в «Якорь» и пропустить пару кружек.

Но Флоренс куда больше, чем танец Саломеи, беспокоили перспективы Кристины в отношении экзамена eleven-plus.

– Она оказалась для меня такой замечательной маленькой помощницей, – сказала Флоренс, – что, на мой взгляд, если бы ей только удалось окончить грамматическую школу, она могла бы сделать отличную карьеру. У нее прямо-таки врожденная способность к классификации, а этому нельзя просто научить.

Миссис Трейл бросила на нее из-под очков такой взгляд, который явственно говорил: научить можно всему. И все же Флоренс чувствовала бремя своей ответственности перед девочкой. Ей казалось, что она должна была сделать для Кристины значительно больше, даже зная, что девочка не любит ни читать – исключая, разумеется, комиксы «Банти», – ни слушать, когда ей читают вслух. «Есть же, наверное, и какие-то иные возможности?» – думала Флоренс. В итоге, когда Рэвен и миссис Трейл ушли, она попросила Уолли задержаться, сказав, что хотела бы послушать его мнение об этом спектакле, а потом спросила, бывал ли он сам, или его друзья, или Кристина хоть раз в настоящем театре? И тут же предложила съездить с ними в театр «Мэддермаркет»