Книжка-подушка - [2]

Очевидно, что ум из опроса – эвфемизм власти, гармония имярека и должности (губернаторской, спикерской). Мужского ума не бывает без галстука, женского – без штукатурки. Отсюда огромный отрыв Матвиенко, она вся про штукатурку, про макияж власти. Имидж и роль, дело и образ, лицо и лик в сокрушительном единстве.

11 марта

Итак, губернатор Санкт-Петербурга Георгий Полтавченко утвердил закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних, в котором однополая любовь приравнена к педофилии. Закон этот, разрабатывавшийся депутатами городского ЗакСа в прошлом году, был подписан еще 7 марта, однако общественности об этом доложили лишь спустя четыре дня: надо полагать, в канун 8 марта решили погодить и не обижать на праздник лесбиянок.

Главным следствием нового закона станет рост самоубийств и помешательств среди петербургских подростков, которые раньше могли пойти к психологу, а теперь он повесит на дверь табличку: «Ушла на базу». Сказать: «У тебя болезнь, деточка», – не всякий специалист сможет, гомосексуализм ВОЗ давно исключила из списка болезней, а вслед за ней это сделал и Минздрав, к тому же вряд ли ребенок этим утешится, а сказать: «Все нормально, малыш, спи спокойно, ты такой же, как все, полноценный гражданин», – отныне запрещает г-н Полтавченко. То есть на ухо это сообщить, конечно, можно, как страшную скабрезность: запрещены только публичные высказывания, «деятельность по целенаправленному и бесконтрольному распространению общедоступным способом информации, способной нанести вред здоровью, нравственному и духовному развитию несовершеннолетних, в том числе сформировать у них искаженные представления о социальной равноценности традиционных и нетрадиционных брачных отношений». Но нельзя требовать от людей подвига, даже от психологов, и понятно, что они предпочтут не транслировать «искаженные представления», – от греха подальше. Подростку, замученному комплексами, открывается светлый путь в петлю. Его запретили.

11 марта

Всеволод Чаплин так хочет показать свою жесткость, что даже слово «бьющих» пишет через ъ. И Газета ру, благоговейно пятясь перед разгневанным клириком, сохраняет орфографию оригинала. Мне кажется, о. Всеволоду пора пойти дальше и принять, наконец, иудаизм. Вся речь его дышит Богом Ветхого Завета, который про Закон. Бог Нового Завета, который про Благодать, только путается под ногами.

19 марта

Я тут побеседовал для Кольты с Максимом Семеляком и немного рассказал ему про Рыкову, очень для меня важную. Надежда Януарьевна Рыкова – замечательная переводчица, «Опасные связи» Шодерло де Лакло по-русски – ее гениальная работа, но она переводила и Шекспира, и Клейста, и Макиавелли, и Ронсара, и Кокто, и Гюго. «Спящий Вооз» Гюго в ее переводе это прекраснейшие русские стихи. Они длинные, в нескольких частях, я целиком их, конечно, не воспроизведу, но финал помню наизусть, совершенно космический:

Он спал. Она ждала и грезила. По склонам

Порою звякали бубенчики скота;

С небес великая сходила доброта;

В такое время львы спускаются к затонам.

И спал далекий Ур, и спал Еримадеф;

Сверкали искры звезд, а полумесяц нежный

И тонкий пламенел на пажити безбрежной.

И, в неподвижности бессонной замерев,

Моавитянка Руфь об этом вечном диве

На миг задумалась: какой небесный жнец

Работал здесь, устал и бросил под конец

Блестящий этот серп на этой звездной ниве?

Надежда Януарьевна была почти шестидесятью годами старше меня. Я познакомился с ней весной 1976 года, мне было 17, а ей 74, но мы сердечно дружили на протяжении двадцати лет. Надежда Януарьевна, как и ее ближайшая подруга Антонина Николаевна Изергина, которую я уже не застал, – петербургские тени в слободском понаехавшем Ленинграде. Надежда и Антонина – это еще поколение, выращенное на культуре модерна и через нее связанное с большой русской европейской традицией. Антонина Николаевна была женой Иосифа Абгаровича Орбели, директора Эрмитажа, а до того – женой Щеголева и возлюбленной Пунина. И вообще у нее большая и разнообразная женская биография. К тому же она была уважаемым искусствоведом, специалисткой по живописи немецкого барокко и создательницей легендарного «третьего этажа» Эрмитажа – экспозиции импрессионистов и постимпрессионистов, которых стала выставлять с конца пятидесятых годов, наперед Москвы, при первой же возможности, а еще она была известной альпинисткой, но ценили, любили, обожали ее за другое. Красавица и бонмотистка, Антонина Николаевна была настоящим ньюсмейкером слова. Шутки и поговорки Антонины Николаевны, ее речения и прозвища сразу расходились по городу, и можно сказать, что она стала создательницей не только «третьего этажа», но и новейшего ленинградского интеллигентского фольклора. Сестра ее Мария Николаевна, может, не такая выдающаяся, но тоже очень яркая, в Коктебеле, где поселилась еще в пятидесятые годы, сотворила нечто подобное, правда, не одна, а вместе с верандой, куда несколько десятилетий подряд ходили отдыхающие «все». Стоявшая на обочине веранда, от души презиравшая Дом творчества писателей, нагло взгромоздившийся на лучшее в Коктебеле место, изобретала для его обитателей обидные клички. В русский язык твердо вошла жопис – жена писателя. Но была и писдочка – писательская дочка, и сыпис – сын писателя, и мудопис – муж дочери писателя: веранда классифицировала все, что попадалось ей на глаза. Устное творчество – это народная привилегия, но при советской власти она стала достоянием интеллигенции. Культура эмигрировала в устную речь, как в перевод. И словесность заколосилась. Надежда Януарьевна, свободно владевшая пятью языками, всегда говорила, что знать нужно прежде всего русский – язык, на который переводишь. Когда-нибудь я обязательно о ней расскажу подробнее, о ней и о том мире, который навсегда ушел.