kniжka - [4]
День рожденья чайника
Моей маме уже за восемьдесят. Созваниваемся каждый день. Она каждый день рассказывает мне о своих больших и не очень происшествиях. Вчера было большое.
– Привет, доча! Сегодня у нас праздник. Я его намыла и поставила на праздничную подставку. У них теперь в один день День рожденья будет! Серёжа разобрал его и зачистил все контакты. Ты же знаешь, обычно от него пол помыть не дождёшься.
– Кого?
– От кого! От Серёжи.
– Да нет, кого разобрали?
– Ох, Тань, чайник! У него сегодня День рождения! Приезжай в гости, чек покажу, год назад его купила же.
Делать нечего, святое дело же. Только вот, что подарить? Подарить заварки – обидится, в День рожденья работать заставляют. А! Подарю антинакипин, как раз несколько пачек завалялось.
Ошибалась – чайник стоит посередине кухни. Стоит, блестит и воду кипятит. Вскипятит, воду выльют и снова наливают.
– Он это обожает делать просто. Ты посмотри, сколько накипятил уже! Четвёртое ведро пошло.
– А у меня подарок! Антинакипинчик.
– Вот, молодец! А я и не догадалась. Пускай закинется. В честь праздничка то.
И бух, засыпает в чайник целую пачку. Чайник только ухнул от удовольствия. С Днём рожденья, дорогой! Электропитания без перебоев тебе!
1000 Kw
Бутерброд с макаронами
Сколько раз я пытался сесть и за один присест написать вторую книгу (одна уже есть, кто не в курсе) или… или хотя бы что-нибудь путное сочинить (да, тут смачно будет добавить неграмотное второе «хотя бы») хотя бы. Да. Но выходит, если не ерунда, то нечто такое «гениальное», что мне оно уже даже неинтересно продолжать. Да и вообще, зачем нужна вторая книга, если пачки первой до сих пор (прошло три месяца) пылятся у меня на пианино. А писалось то годами, в общем-то (да, вот так, второй раз – «в общем-то», неграмотно!) за пять минут хочу что-то сравнимое сотворить. Вот у меня есть название тут, не пропадать ему – «Бутерброд с макаронами». Можно – фантастику, нет, абсурд уже нет, не надо, правда ведь? А фантастику (с лирической, возможно, ноткой) – пожалуй. Так вот. Т. е., попробуем:
Бутерброд с макаронами.
Стыковка прошла успешно, как всегда. Как всегда, когда за дело берётся Загороднев. Это наш главный механик, кто не в курсе. Наш, в смысле экипажа межзвёздника «Тритон – 30». Загороднев хорош! Как всегда чего-то покрутил, трубочки какие-то, глотнул пивка безалкогольного (у него всегда припасено на случай работы, возникающей тут, на орбите Z—100 довольно редко). Стыковка – это чисто его. А мы гостей принимаем. Мы это: Стёпка Квасков и я, прежде известный лунописец, Велимир Стокрацкий. К нам пристыковался на сей раз спортивный корабль из ГДР. Эти (спортивные), конечно – не чета нашему межзвёзднику, так – погонять на орбите какой-нибудь гравитационно-безопасной (с постоянной гравитацией) планеты. А чего им с нами делать, спросите? Да просто, им нужно двигать на очередные гонки, в другую систему, а их корабль (вроде это уже как бы ясно??)) не приспособлен для межзвёздных перемещений. Двое соц. немцев зашли в гостиную, где мы уже со Стёпкой накурили псевдосигарами (я – ванильной, а он – вишнёво-ромовой), просто отличная атмосферная композиция встретила по-советски радушно гостей-гонщиков из ГДР.
– Здравствуйте, господа советчане, – на чистом русском сказал… – Меня зовут Клаус, – сказал Клаус.
У гонщиков не принято при знакомстве называть свою фамилию, я это знаю, так как мы не впервые с ними (с гонщиками) знакомство заводили.
– Чудесный воздух, – сказал сразу же второй, посветлее и пониже, немец, – Меня зовут Вили.
Ну мы-то представились по фамилии, я всегда ещё надеюсь, что моя фамилия у кого-нибудь всколыхнётся лунным пейзажем, скажем, десятилетней давности (десять лет уже не пишу, так как желаю только – с натуры, а натуру десять лет как не вижу уж, да и на Земле, конечно, столько же не был, сын вырос. И всё это из-за картины с лысиной Горбачёва, блин!) Ух, закрыл скобки! Страсть какая-то к этим скобкам, к словам «между прочим», мания. Но я, конечно, не писатель, я – лунописец. А был бы писателем, придумал бы про этих ГДРовцев какой-нибудь трэш, чтобы все – либо блевали, либо – ржали, как умалишённые. Но мы просто завели с ними беседу об этой несчастной Z—100, где есть даже вода, но нет никакой жизни и, значит, вот отвезём мы гонщиков, куда скажут (ГДР всё ж – дружественная страна), а потом лететь нам к следующей звезде, что в плане указана, рыскать жизнь. А сын вырос. Пишет. Молодец, экономит деньги и не выходит на видеосвязь (ну, раз в два-три года только), а пишет письма за коммутатором, мать ему купила. Так вот, болтаем мы про Z—100, вокруг которой вертимся, а Загороднев наш пиво уж допил и вертится уж на кухне, он ещё у нас и на это горазд, придумывает, чем немецких гостей удивить.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Яркий литературный дебют: книга сразу оказалась в американских, а потом и мировых списках бестселлеров. Эмира – молодая чернокожая выпускница университета – подрабатывает бебиситтером, присматривая за маленькой дочерью успешной бизнес-леди Аликс. Однажды поздним вечером Аликс просит Эмиру срочно увести девочку из дома, потому что случилось ЧП. Эмира ведет подопечную в торговый центр, от скуки они начинают танцевать под музыку из мобильника. Охранник, увидев белую девочку в сопровождении чернокожей девицы, решает, что ребенка похитили, и пытается задержать Эмиру.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.