kniжka - [14]

Зачем безработному следить за ценами на куски столичного в заводских столовых? Да ещё в записнушке, посвящённой бомжам, такие записи делать? Ведь им (бомжам) ещё менее, чем ему (безработному, а значит пропуска никак иметь соответствующего не могущего) ходу в эти столовые не было.

Непонятно.

Исхожесть

Я смотрю на телефон

Жаль, программки не купил

Я свои очки сносил

Чуть ли не до дыр

Мне поможет Мойдодыр?

Мне поможет Мойдодыр

Мне поможет Мойдодыр!

И окна дыра…

Чудовище

Чудовище моё, скажи ты мне,

Как осень прожила,

Что видела вчера во сне

И почему – бела?

Я знаю, я и сам огромных змей

Через плечо бросал

И становился только злей,

Хотя и уставал

Чудовище моё, ты мне скажи,

Когда сидишь одна —

На дом, где стёкла-витражи

Ты смотришь из окна?

***

Это – не киви!

Это – картошка!!

Да подожди, пусть остынет немножко,

Её едят вилкой, а вовсе – не ложкой!

Что ж ты!

Луна (акростих)

Ликуя, вознесясь над вешним лесом,

У края неба ты взошла,

Ночь всё сокрыла тёмным занавесом

А власть – тебе передала

Ruby Road

Рубероид – это, кажется, такая мягкая чёрная дрянь с блестючками, кровельный материал. А мог бы быть, мог бы так называться какой-нибудь вид из мира одухотворённого, ну, есть ведь гуманоиды, есть андроиды там. Андроид, кстати, забавен тем, что он по сути – робот, но с человеческим мозгом. Кажется, так. Или я их путаю с киборгами?

Моя дорога – красная. Я иду по ней от дома к дому и сшибаю с крыш черепицу. Мы не оставим вас без крова. Мы застелим всё рубероидом.

Гардероб

Твои лучшие вуали

Уронил я в сок печали —

Грустный трепет или шорох

Поглотил сетчатый ворох.

А вчера пролил на свитер

Счастья сладкий растворитель,

Превратив молчанье в стон,

Растворился в счастье он.

Нет друзей и нет знакомых,

Не выходим мы из дома.

Виноват нектар надежды —

Мы остались без одежды

Спасаясь от смеха

«грыз-грыз!» – ты смеёшься,

Я – плачу от смеха

«шлёп-шлёп!» – мы бежим,

Спасаясь от смеха

«бум-бум!» – ты дерёшься,

Спасаясь от смеха

«грыз-грыз!» – мы бежим,

Но уже не до смеха

***

Череп Вытошнило Мозгом,

С Неба Выпала Луна,

Посмотри На Это Чудо —

Мозг Ненужный Ест Она

Истамбул

стихает паровозный гул

вокзальные звонки

мы углубились в Истамбул

и бродим вдоль реки

твоих касаюсь я волос

тебя я глажу не всерьёз

и в голове моей вопрос:

«ты помнишь, мы стояли средь берёз?

ты помнишь, мы сидели

возле виноградных лоз?»

забудь, теперь, забудь

как мы теперь от дома далеки

сбежали, чтобы стать, но так же не близки

и вот мы бродим вдоль чужой реки

не спать, так руку положить на грудь

и в путь и снова в путь!

Блин горелый

Цыплёнок съел свою скорлупу – изнутри – он был голоден. Это было в январе, на улице холод и слякоть. Конечно ему захотелось обратно – досадно, ведь он САМ съел свою скорлупу. Он думал: «Скорлупа во мне, я съел её – я могу воспроизвести её». Но не тут то было, насколько мне известно, ему не поверили. Он увидел слишком много, прежде, чем раскаялся – как завернуть всё назад? Только сама Наивность соскрябывает сметану с холодных блинов, когда она будет жарить их вновь, чтобы они не прилипали к сковородке. Цыплёнок замёрз в грязной луже перед моим крыльцом. И ведь так и с тем, что я хочу объяснить тебе. Как может жить в одном часть другого, если тот даже не дал представления о ней, если эта его часть умирала в нём при попытке передать её! Я надеялся, что ты поймёшь меня без слов, теперь же даже они лишь рушат последние надежды на понимание.

Супергрустно

Когда мне супегрустно – я сижу у окна на диване, сижу на полу, я вбираюсь в предметы тяжёлым свинцом.

Когда мне совсем супергрустно – я стою и я рвусь и всё то, что во мне – отпустить бы всё это наружу.

И мне уже так супергрустно, что уж дальше никак, говорю я: «всё сдохло», горько плача, не знаю, что сделать, чтоб остаться на день ещё.

И мне супергрустно до смерти и я в сотый раз умираю – я не знаю, как жить мертвецом!!!

Грусть

Когда-нибудь, наверное, случится всё сразу и можно будет одним усилием мысли (ха!) стать лысым, а следующим – снова обрасти шевелюрой, например. А вот грусть будет всё равно приходить без спросу и хоть ты держи её за подол, за шарф, хоть гони – метлой, новой стрижкой, билетом в кино, уйдёт, когда захочет, так же, без спросу.

В деревне

Наводит порчу на цветущие цветы,

Которые, как мы с тобой, как дети

Старушка. Свет из кухни синим светит.

В деревне нашей все перевелись коты.

Покрылись плесенью все старые и свежие газеты,

Перегорел единственный фонарь…

Нет – не чума, а смерть сама, сюда, по всем приметам,

Ступает в чёрном и с косой, как встарь…

регги

(to Bob Marley)

гроб в марле, ночью на морском песке

я по ночам танцую только регги

я без ботинок двигаюсь в тоске

хоть мог бы оставаться в страстном беге

меж дальних маяков лишь иногда

на тёмной глади искры две промчатся

мне ноги из песка не взять тогда

и хочется на месте оставаться

и так проходят ночи напролёт

песок и звёзды – на воде и в небе

гроб в марле – как погибший самолёт

что из тех мест, где я ни разу не был

Город

Лёгкие килты полутеней

Лежат на ночных домах

К вечеру в городе станет темней,

Как и в других городах

Пыльная свежесть улиц в свету

Полем застит глаза,

Днём облака к площадям уведут,

Ночью – назад, в небеса

Тёмные волны полны игры