kniжka - [13]

Шрифт
Интервал

«что будет в конце красоты?»
они думают – солнце, меняясь,
захочет ответствовать им,
глядят, росой заливаясь,
а солнце проходит глухим…

Морзе

Тем, кто пишет стихи на машинке:
Стучите громче,
Стучите, пусть всем птицы
Передадут стук.
Морзе, Морзе, Морзе!
Морской привет шлёт
Тем, кто там, за волною:
Кричите громче,
Кричите во все лица
И вас спасут вдруг:
Морзе, Морзе, Морзе!
Морзе привет пришлёт.

Last Rain to Nice

последний дождь к Ницце
со скоростью тридцать
или тридцать пять метров в час,
пытаясь на юг континента пробиться,
он выпадет снегом на нас
в сугробах по два человеческих роста
построят берлоги бомжи
а также, по нововведённому ГОСТу —
для тех, кто один хочет жить
однажды, проснусь поутру очень рано
от шума воды. Осмотрю оба крана
а всё на экране: плюс, двойка и пять
и мысль в голове пронесётся по граням
«вот лето – некстати опять!»
тогда все просядут жилища-сугробы
и, строго в назначенный срок,
вдруг выпадет с неба, всё в небе угробив,
из Ниццы зелёный песок

как небо

в комнату набились звёзды
а глаза – их отраженья
моя комната, как небо
только солнца в небе нет
ты сказала тихо: «поздно»…
и глаза – солнцезатменья,
сердце синее, как солнце,
только неба больше нет…

***

я тебе желаю ночи —
солнцем с неба снов цветочных
чтоб увидеть, вдруг проснувшись,
света дождь из звёздной тучи

КВ… ВК

круглозвёздные планеты
в бесконечной высоте,
в холоде рубинового света —
как красиво…
да они – не те!

Про бультерьера

Если любишь собак так,
Что даже сильней,
Чем крыс и свиней —
Заведи ты себе бультерьера,
Он, к тому же, их всех сильней
Если идёшь ты один, в снег —
Ты возьми бультерьера с собой
Как бульдозера скор его мощный бег
И дыханье манит теплотой.

непетух

я похож на петуха
но будить за мной греха
не водилось испокон
лежебокам всем поклон
поднимайтесь на закате
на друзей наплюйте кстати
и, поев, ложитесь снова…
всё – стихи готовы!

минус 70

«…сим газовые службы заверяют,
что будет в доме и зимой тепло…»
но я зарылся плотно в барахло и только час назад в носу сосульки начали чуть таять
ты в минус семьдесят письмо
очередное отправляешь как-то
но снова – без ОБРАТНОГО оно
«теплей мне от него», – пишу тебе из такта
из такта, ты не пишешь адрес свой?
чтоб не ходить мне в эти минусы на почту??
Ты просто чудо, ангел ты, точь-в-точь ты
а если будет лето – буду раб я твой!

Путин

Я бы никогда не рискнул написать о Путине, не будь Путин упомянут в моём рассказе. Уже. То есть – в этом. Три точки назад.

Три точки назад она прокляла меня. Сиреневая ночь с луною цвета лунного камня. Как ни парадоксально, как мне кажется, но лунный камень добывается на Земле. И ведь всё, всё, чёрт побери, всё, что с нами происходит, происходит здесь, на Земле. Она послала меня на х**. А ещё – Вероника. Вероника Владимировна. Красивое, интеллигентное имя! В космосе есть созвездие где-то – Волосы Вероники. Уверен, та Вероника, в честь которой прозвали ту группу звёзд, никого не посылала на х**. А, может, вообще таких слов не знала. И ещё – двести процентов, что у неё БЫЛИ волосы. А у Вероники Владимировны их уже шестую неделю, как нет, у неё вместо волос – татуировки. На одной – злобный смеющийся фиолетовый месяц, а на другой – зелёное солнце с печальной рожицей в розовой середине (это – над правым ухом). Я не купил ей дурацких серег. Тьфу – серебряных! Я хотел, чтобы она носила только платину, как в одном из моих снов. Мне приснилось, что Путин издал указ, запрещающий носить на территории Российской Федерации металлические украшения, кроме сделанных из платины. Я в тот день проснулся, включил сразу комп и слил свои «алюминиевые» акции за половину стоимости. На полученные деньги я купил моей Веронике (моей ещё!) шесть платиновых серег. Но она их не надела. Она сказала, что ей приснилось, будто бы ей можно только с серебром контачить. Вот ведь дура. А меня с Путиным – послала.

Серенький волчок
Облетают лопухи
Посмотри, вокруг —
Лопушиный пух,
По воде круги…
Смехом лезет мех
С кожи у собак
Пусть, что не у всех —
Значит, надо так,
По тропинкам снег
Походил в лесу
Съешь шакер-чурек2
Или унесу
тихий зверь
крошечные крошки-крыши
перед домом, на земле
отдыхают кошки, мыши,
вместе, комом на столе
я войду – ты не услышишь,
тихо затворивши дверь
ничего нет неба тише —
так сказал небесный зверь

Первый рассказ

Первый рассказ в этой книжке (записной) я хочу посвятить своей сестре Саше, которая подарила мне эту замечательную книжку.

Пару слов о ней. О КНИЖКЕ, КОНЕЧНО ЖЕ! Выполнена в тонах а ля шоколад, крем-брюле, беж, что очень приятно и радует глаз. Лист небольшой (сейчас померяю, где там моя линейка?), 137*86 мм (рабочее поле). А всего листов… много ещё листов! И скреплены они широкими металлическими кольцами, парами колец, всего одиннадцать пар. Да, ещё тут везде верблюдики такие нарисованы (sorry – напечатаны), очень мило.

Так неужели же этот рассказ (первый) будет про записную книжку?!

Виталий Чемгин постоянно жаловался на плохую память, на «дырявую», как он говорил, свою голову. У него было девять записных книжек для разных жизненных случаев. И он нигде не работал. Это в двадцать шесть-то с половиной лет! Сидел на шее у родителей, у мамы и папы. Папу звали Семён Аркадьевич, а маму звали Вероника Фёдоровна. Но это – всё. Это всё, что, не то, чтобы мне про них было известно, а просто всё, что я про них расскажу здесь. Ибо не о них эта история, которая похлеще будет потока щей между тарелкой, ложкой и ртом голодного (действительно – голодного!) человека, бомжа, например, вот этого, который за мной наблюдает из угла этого подвала, который он (бомж), видимо, считает своим. Но и не о бомже пойдёт речь Хотя… Вот, если взять ту зелёную в жёлтую полоску записную книжку Виталия, то ведь там записки исключительно (исключительно!) о людях без крова над головой (и действительно, и мнимо, т. е. – о тех, кто выдаёт себя за бездомных) и о мерах, предпринимаемых государством по искоренению всякого рода бродяжничества. Вот, читаем: «15 января 2007 года. Не забыть подать по три рубля Гавриле Палычу и Настасье». И тут же: «Хлеб (столичный) в заводской столовой подорожал на сорок копеек. Один (половинчатый) кусок стоит теперь не рубль двадцать, как прежде, а уже – руб шесят. Вот так.»


Рекомендуем почитать
Глупости зрелого возраста

Введите сюда краткую аннотацию.


Мне бы в небо

Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.


Двадцать четыре месяца

Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.


Поправка Эйнштейна, или Рассуждения и разные случаи из жизни бывшего ребенка Андрея Куницына (с приложением некоторых документов)

«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.


Я люблю тебя, прощай

Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.


Хроники неотложного

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.