Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина - [126]

Сербы-беженцы стали разменной монетой в межпартийной борьбе в Сербии. Официальная власть приписывала себе организацию сограждан для помощи изгнанным соплеменникам, оппозиционные партии использовали беженцев для обвинения правящей партии и власти. Но ими, в основном, двигала не искренняя забота о беженцах, а возможность повлиять на избирателей. Намеренно или случайно, но Драган Томич[195] председатель Скупщины Сербии, в феврале 1997 года выражая взгляд официальной власти и Социалистической партии на демонстрации в Белграде против фальсификаций на выборах, заявил, что массовость демонстраций объясняется участием в них и беженцев из РСК, а сами они носят фашистский характер. Даже оправдываясь перед белградцами, возмущенными такими словами, он повторил в новостях телеканала РТС, не забыв упомянуть о вине беженцев в потере Краины и РС: «Мое заявление имело действие, потому что демонстрации на время стали более мирными, пока опять не появились группы, чинящие беспорядки после собраний оппозиции. Воинствующее ядро этих групп — беженцы из Боснии и Хорватии, недовольные потерей своего родины. Обвиняют в этом других, хотя сами покинули свой родной край». Томичу было важно публично принизить значение выступлений народа Сербии и оппозиции против фальсификации выборов, т. е., если бы не беженцы, то протестовали бы единицы недовольных, которые везде есть, да и упорство демонстрантов он объяснял существованием «воинствующего ядра», состоящего из них же. Для него это никчемные люди, ведь они самовольно оставили свои родные края. И это произнес человек, который участвовал в манипулировании сербами в РСК.

Отношение официальной власти Сербии к РСК не согласуется с намерением защитить сербов в Хорватии. Слободан Милошевич с 1991 года учитывал только интересы Сербии и Черногории, а сербов за Дриной использовал лишь для улучшения позиций этих республик после распада Югославии. Изначально защищать сербов в Хорватии и Боснии и Герцеговине должна была ЮНА. Ожидали, что она исполнит эту задачу без подавления восстаний в Хорватии и Словении, иного способа не было, а если он и был, то не зависел от ЮНА. Поэтому сербскую армию создавать не стали, что оставило сербов за пределами собственно Сербии без защиты.

Официальная власть Сербии призвала сербов за Дриной к оружию, а увидев, что это бесперспективно, махнула рукой и на эту политику, и на них, переложив задачу на Организацию Объединенных Наций в лице ее миротворцев. Но международное сообщество поставило перед ними прямо противоположную задачу: разоружить «мятежных» сербов и помочь решению сербского вопроса в границах довоенной Хорватии. По плану миротворческой операции сербы РСК не могли иметь свою армию, но после нападения хорватской армии на Милевацкое плато (июнь 1992 года) истинные цели вскрылись, и поэтому в РСК решили создать свою армию. Теперь официальная власть СРЮ рассчитывала на то, что РСК со своей армией усилит позицию Сербии в переговорах по урегулированию отношений с Хорватией. Руководители государства и видные деятели Социалистической партии Сербии под различными предлогами заявляли, что защищают сербов в РСК от насильственной интеграции в Хорватию, а на переговорах с международным сообществом тайно подписали обязательства о невмешательстве СРЮ в решение сербского вопроса в Хорватии. Еще во второй половине 1992 года Слободан Милошевич согласился признать Хорватию в ее довоенных границах. Это определило отношение Сербии к сербам в Хорватии. Публичную политику Социалистической партии Сербии определяла борьба за голоса. Чтобы совместить два этих несовместимых фактора — поддержку как избирателей, так и международного сообщества официальная власть предприняла ряд судьбоносных шагов.

Слободан Милошевич и Социалистическая партия установили полный контроль над политической жизнью в РСК. Важнее всего было продвижение на пост президента РСК Милана Мартича и оттеснение Милана Бабича, но не возглавлявшейся им Сербской демократической партии. На протяжении всего существования РСК эта партия была в оппозиции к Слободану Милошевичу и к его двуличной политике. Председателем правительства в РСК Милошевич поставил своего человека, Борисава Микелича. Тандем Мартич — Микелич хорошо действовал вплоть до введения Милошевичем санкций против Республики Сербской, известных как блокада на Дрине, которая привела к тому, что Мартич дистанцировался от линии Слободана Милошевича. Произошла «перегруппировка» сил на политической сцене РСК, возросло влияние Милана Бабича, определявшего дальнейший ход событий через Скупщину РСК. Бабич публично осуждал любые переговоры с Хорватией, но при этом ничего не делал для лишения Борисава Микелича статуса «переговорщика». А Мартич все больше поддерживал политику Радована Караджича, тем самым выступая против Слободана Милошевича. А вот Борисав Микелич полностью реализовал политику Слободана Милошевича, в РСК его и воспринимали как исполнителя линии президента Сербии.

Как уже говорилось, официальные власти убеждали народ Сербии, что делают все необходимое для сохранения РСК, чтобы воспрепятствовать Хорватии военным путем решить сербский вопрос на своей территории. Однако на практике все было иначе, но Сербия о «невмешательстве» в дела сербов в Краине молчала вплоть до начала 1995 года. Заявление тогдашнего президента СРЮ Зорана Лилича, что Сербия и Черногория не будут воевать за Республику Сербскую Краину, было неожиданным для жителей и неосведомленных людей, включая и лиц из военного и политического руководства. Это заявление стало поддержкой Борисаву Микеличу, работавшему вместе с Белградом над реализацией плана мирной реинтеграции РСК в состав Республики Хорватии.