Книги в огне. История бесконечного уничтожения библиотек - [14]
Лукреций объяснял извержения вулканов вовсе не грохотом кузниц и наковален циклопов, а существованием вулканических ветров, когда они перегреваются и разъяряются. Успел ли Плиний проклясть подземное брожение газов, когда океан пылающего газа набросился на него и задушил его в 79 г. в Стабии под Везувием? По совету своих домочадцев, он привязал подушку на голову, поскольку раскаленные камни начинали падать частым дождем.
С 24 августа в течение четырех дней гора изрыгала пепел и застывшие брызги лавы — лапилли, изливала свое раскаленное до 300 °C дыхание, а потом и рвотные массы, на землю, на напрасно суетившихся людей и на дома. На дома бедняков и на дома помпейских торговцев, равно как и на очень утонченные летние резиденции римских аристократов в Геркулануме, и даже на самую выдающуюся из всех — виллу Пизонов. Тесть Цезаря некогда основал там небольшой дворец учености и культуры: анфилады внутренних двориков, колоннад и бассейнов, тщательно отобранные по сродству с философией этих мест статуи, длинная прогулочная галерея, ведущая в возвышающийся над морем бельведер, где небольшая группа добрых друзей обменивается мыслями, подкрепляясь сардинами и луковицами, — богатый эпикуреец претендовал на умеренность. Ментор хозяина дома, греческий философ Филодем, разместил на вилле свою библиотеку и все собственные сочинения в нескольких экземплярах. К моменту трагедии этих изысканных действующих лиц уже больше века не было в живых, но роскошное жилище еще являлось прибежищем чтения: книги оставались в архиве, под колоннадой в капсе[5], как будто их пытались унести с собой при бегстве, и особенно в маленькой комнате, специально оборудованной для их хранения, с пронумерованными нишами и изящными стеллажами. Что интересно, некоторым сочинениям на момент катастрофы насчитывалось от одного до трех веков, но среди них не было ни одного ей современного.
И вот неожиданно обнаруживается библиотека, погребенная под двадцатью метрами магмы и забвения, прочных, как бетон. В 1752 г. отряд каторжников под командованием офицера бурил туннели по всему Геркулануму, и эти беспорядочные ходы упрочили интерес к находке. Но обгорелые палочки, которые там находили, сначала выбрасывали в мусор. Когда же стало понятно, что это не скатанные рыболовные сети, а обуглившиеся книги, их осталось 1806. Как тогда было их расшифровать? Ученые очищали свитки, словно сердцевину пальмового дерева, чтобы добраться до более разборчивой, а то и вовсе читаемой части, говорили о «корке» и «ядре», в общем, сделали из них конфетти. Отец Антонио Пьяджио даже разработал машину для разворачивания затвердевших папирусов, обладавшую аккуратностью и неторопливой равномерностью, которой лишены человеческие руки. Результат всего этого был скромным: за три года четыре развернутых свитка и несколько прочитанных и расположенных в случайном порядке фрагментов.
А потом Геркуланум посетила научная фантастика. «Мультиспектральное отображение», разработанное лабораторией НАСА для выяснения того, какие драгоценные минералы таятся под поверхностью далеких планет, позволяет также читать черный текст на темном фоне, чернила на антраците, дифференцируя компоненты по их сравнительной отражающей способности. Проанализированные документы, переводимые в настоящий момент в английских и американских университетах, показывают, что большая часть этой восстановленной из мрака библиотеки была посвящена философии, в особенности стоической и эпикурейской. Найдены сочинения самого Филодема, ученика Эпикура, который остался бы гораздо менее заметным, не будь извержения вулкана, произведения Энния и в особенности полный экземпляр незаконченного, правда, «De rerum natura», «О делах естественных», Лукреция, включающего в себя как раз его анализ извержений вулканов, в основном в песни VI. Все эти сокровища еще не прочитаны и даже не идентифицированы. Сотни свитков упрямо остаются черными, немыми и плотно сжатыми, некоторым из них по двадцать три века. Тем не менее есть надежда, что на этой «вилле папируса» погребены и другие свитки. По этой причине наследник крупного ИТ-состояния пожертвовал 100 миллионов долларов на десять лет на восстановление этого места и особенно на поиск других закопанных книг.
У каждой эпохи своя культура: неаполитанский король в XVIII в. спал и видел, как бы завладеть рукописями Аристотеля, а американские газеты, равно как и Си-эн-эн, поспешно обещают своим читателям Горация и Вергилия. Можно ли сегодня с достаточными основаниями мечтать найти свиток Плиния или совершенно незнакомого поэта? Или узнать из них больше о владельце этих мест в I в., к моменту его смерти? Надеяться, конечно, можно на что угодно, а между тем сон Везувия, похоже, входит в новую беспокойную фазу…
Здесь практически кончается костюмный исторический фильм и начинается фильм ужасов настоящего книгоуничтожения: с первых веков эры, называемой нашей, прирожденная и несколько рискованная склонность античной власти к нанесению вреда постепенно уступает место организованному абсолютизму, стремящемуся придушить в зародыше любые интеллектуальные блуждания. Ранние христиане (или евреи), как впоследствии и мусульмане, были людьми одной книги, а это убеждение часто влекло за собой презрение ко всем другим и даже их уничтожение.
В монографии рассматриваются территориально-политические перемены на Руси в эпоху «ордынского ига», в результате которых вместо более десятка княжеств-«земель», существовавших в домонгольский период, на карте Восточной Европы остались два крупных государства – Московское и Литовское. В центре внимания способы, которыми русские князья, как московские, так и многие другие, осуществляли «примыслы» – присоединения к своим владениям иных политических образований. Рассмотрение всех случаев «примыслов» в комплексе позволяет делать выводы о характере политических процессов на восточнославянской территории в ордынскую эпоху.
Книга в трёх частях, написанная Д. П. Бутурлиным, военно-историческим писателем, участником Отечественной войны 1812 года, с 1842 года директором Императорской публичной библиотеки, с 1848 года председатель Особого комитета для надзора за печатью, не потеряла своего значения до наших дней. Обладая умением разбираться в историческом материале, автор на основании редких и ценных архивных источников, написал труд, посвященный одному из самых драматических этапов истории России – Смутному времени в России с 1584 по 1610 год.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Об Александрийской библиотеке — самой знаменитой библиотеке Древнего мира, созданной в III веке до нашей эры с целью собрать «все книги всех народов» (основатели оценивали задачу приблизительно в 500 тыс. свитков) — мы знаем на удивление мало и даже слово «библиотека» понимаем иначе. Профессор Канфора в своей книге подвергает тщательной ревизии всё, что известно об «исчезнувшей библиотеке», и заново реконструирует ее девятивековую историю. Лучано Канфора — выдающийся итальянский историк и филолог-классик, профессор университета г. Бари, научный координатор Школы исторических наук Сан-Марино.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.