Книги Судей - [38]

Той ночью Хью с женой остались в гостинице, а на следующее утро мистер Ходжкин пришел, чтобы показать им новообретенную собственность.

В самом деле, вид некогда очаровательного особняка наводил уныние. Крыша во многих местах протекла; покрытые плесенью обои отваливались от стен; выцветшие ковры сгнили от влаги; краска на оконных створках облупилась, стекла покрылись пылью и паутиной, и сквозь них с трудом удавалось разглядеть улицу; двери повисли на петлях; камины были забиты ветками и соломой из гнезд, устроенных скворцами в дымоходах; картины попадали со стен, и осколки разбитого стекла, вылетевшего из сломанных рам, рассыпались по полу.

Предстояло еще осмотреть четыре запертые комнаты, окна которых выходили в сад, две наверху и две внизу. Связку ключей от этих помещений нашли в нижней спальне, где жил Роберт Листер. Было решено начать осмотр сверху и остановились у первой двери на площадке: по словам домработницы, там находилась комната мистера Генри, запертая со дня его исчезновения.

Ржавый ключ заскрипел в замке, а когда она открылась, все увидели, что в комнате совершенно темно, а окна закрыты ставнями. Хью нащупал задвижки и, распахнув окно, вскрикнул от удивления. Казалось, что комнатой, давно запертой и запустелой, с провисшим потолком и сырыми стенами, все-таки пользовались: заплесневелые простыни и одеяла еще лежали на кровати, отброшенные так, будто здешний жилец только что встал с постели. На умывальнике они увидели губку и зубную щетку, на полу рядом стоял латунный бидон для горячей воды, позеленевший от патины; у окна обнаружился туалетный столик с потускневшим зеркалом, а рядом с ним лежали пара щеток для волос, помазок и ржавая бритва с сухими пятнами пены на лезвии. Под столиком стояла пара ботинок, покрытых серой плесенью; комод был полон одежды. Все оставалось на своих местах с того самого злополучного утра, когда Генри Листер покинул комнату и не вернулся.

Вайолет почувствовала внезапную и необъяснимую тревогу. Комната, с ее мертвым воздухом и исчезнувшим жильцом, казалась до ужаса живой. Молодая женщина распахнула окно, чтобы благотворный утренний ветерок освежил помещение.

– Хью, посмотри на этот сад! Настоящие джунгли: тропинки, лужайка, клумбы – все заросло, – восторженно закричала она.

Ее муж выглянул наружу и покачал головой.

– Тогда нам предстоит работа, – сказал он. – Но сначала мы осмотрим дом. Что за странная комната, Ви!

Соседняя комната тоже оказалась странной. Как сообщила домработница, это была спальня, которую занимал мистер Роберт, когда братья жили вместе. С тех пор как он переселился на первый этаж, в комнату, которой пользовался до самой смерти, дверь в спальню была заперта, и служанка ни разу не заглядывала туда. Мистер Роберт, сказала она, запретил ей подниматься наверх, когда их покинул мистер Генри. Кровать перенесли вниз, как и гардероб с умывальником – сейчас на их месте стояла пара нелепых стульев. Ставни также были закрыты.

На этом же этаже располагались еще три спальни, все без меблировки, и ванная комната с коричневыми разводами под кранами и по бокам ванны. В этих спальнях, насколько знала женщина, вообще никогда не было мебели; и все же, несмотря на пустоту этого этажа, Вайолет казалось, будто что-то преследовало собравшихся и продолжало преследовать, когда они спустились вниз.

Осталось осмотреть две выходившие в сад комнаты на первом этаже. Уже год они оставались запертыми и теперь едва ли подходили для жилья. Везде лежал толстый слой пыли, ковры порваны, окна тусклы от грязи. Одна из комнат, должно быть, использовалась в качестве столовой, так как на столе стояла посуда и лежали приборы. В глаза бросились бокал и полупустая бутылка виски, кувшин с водой и солонка; рядом со столом по полу были разбросаны несколько потрепанных книг. Одно окно выходило на улицу; в стене справа от него стеклянная дверь вела в сад. Дверь была закрыта на засовы сверху и снизу; очевидно, ею давно не пользовались, и Хью с трудом вытащил засовы из ржавых пазов. Справившись с ними, он распахнул дверь, чтобы поток воздуха освежил мертвую затхлость.

– Вы говорили, что дядя никогда не выходил в город, – сказал он мистеру Ходжкину. – И мы видим, что он никогда не выходил в сад. Должно быть, все время он находился в доме и никогда не поднимался наверх. Боже мой! Это ужасно: столько пустых комнат. Достаточно, чтобы свести человека с ума. И все же он выбрал такую жизнь… Но что это?

Не договорив, Хью развернулся и быстро вышел в холл. Но там никого не оказалось; наверное, скрипнула лестница или, может быть, желтая ленточница, бившаяся в стекло, заставила его подумать, будто там кто-то ходит.

* * *

Сад, в который они вышли, казался, как заметила Вайолет, настоящими джунглями, настолько буйной была растительность, но было видно, каким прелестным уголком он мог бы стать, – в зарослях все еще теплились следы былого очарования. Для замкнутого пространства здесь было довольно просторно, а высокие каменные стены, пусть они и начали осыпаться, защищали сад от назойливых глаз. Над оградой виднелись верхушки крыш, дымоходы и флюгер церкви. Перед домом располагалась широкая клумба, окруженная оградкой, к ней вела мощеная дорожка, поросшая травой и мхом; затем до дальней стены простиралась лужайка. Слева тянулась решетка для вьющихся растений, а за ней – цветущие фруктовые деревья. В углу, несомненно, когда-то располагался огород, но теперь здесь все оккупировали буйные сорняки. Вьюнок, который когда-то поднимался по стенам ограды, упал на землю, а выродившиеся розы грозились шипами.