Книги Судей - [26]

– Думаю, все дело в нем.

– И у входной двери никого не было?

Я вспомнил, будто меня что-то толкнуло.

– Нет, – сказал я. – Я как раз стоял там.

Хью включил свет в кабинете и, стоя у двери, осмотрелся.

– Завтра я поставлю ручку на дверь этого чулана, – сказал он. – И замок. Удобное место для газет и всякого хлама.

Пока он говорил, входная дверь медленно и совершенно бесшумно открылась. Потом она снова закрылась, и тут-то, признаюсь, я задрожал. Происходившее неопровержимо свидетельствовало: нечто прошло в дом с улицы. Но все же внутри никого не наблюдалось, как не наблюдалось и две минуты назад, когда я сам стоял у двери.

Мне показалось, будто Хью взглянул на меня, словно проверяя, не заметил ли я чего-нибудь. После чего он пересек комнату, задернул шторы и поднял пару книг с пола. Наконец он поставил стул у двери чулана, тем самым подперев ее.

– Ну, мы можем идти, – сказал он. – Слуги придут завтра утром и будут ждать нас к ужину. Надеюсь, распогодится; я хочу поиграть в гольф.

* * *

Той ночью небеса прекратили гневаться на человечество, и на следующий день мы чудесно провели время, играя в гольф. Но меня не покидало зловещее и гнетущее ощущение, будто нечто темное и кошмарное прячется поблизости. Я поймал себя на том, что боюсь возвращаться, – о нет, не в мрачный отель, а в удобный дом из красного кирпича.

Было в нем что-то странное, что-то опасное, что-то такое, что затаилось в глубине… Впрочем, все это можно было объяснить сквозняками или неисправностью электрических проводов. Весь вечер, за игрой в пикет в кабинете Хью, я ощущал, будто кто-то стоит рядом со мной, злобно наблюдая; и когда Хью занялся обустройством чулана и собиранием туда всего, что накопилось на полу (газет, теннисных ракеток, коробок с мячами для гольфа), я почувствовал, что источник моего беспокойства скрыт именно в этом небольшом помещении. Но ничто не нарушало спокойствия вечера. И когда, закончив дела, Хью начал зевать, что означало «пора спать» (это была наша первая ночь в доме), я почти решился посидеть еще немного с одной особой целью – убедить самого себя за время этого одинокого бдения, что мои страхи беспочвенны. Но вскоре стало ясно, что обязанности хозяина заставляют Хью сидеть вместе со мной, и потому мы поднялись наверх вместе. Он выходил из комнаты последним, и я специально запомнил, что свет он выключил.

Я тут же лег в кровать и мгновенно уснул. Спал я крепко и без сновидений, но проснулся с чувством, что меня разбудил какой-то внезапный шум. Установить причину звука было затруднительно. Впрочем, затем я совладал с собой, и все снова стало тихо.

Сквозь шторы лился слабый свет раннего утра, в комнате становилось жарко, и я подошел к окну, чтобы открыть его шире, и посмотрел наружу. Темную и пустынную улицу перерезали два тонких лучика света, исходивших из кабинета, располагавшегося прямо под моей спальней.

Не могу описать, как сильно поразило меня это зрелище, и с каким облегчением я услышал человеческие шаги, которые разносились по коридору из комнаты Хью.

Я открыл дверь, как раз когда Хью оказался рядом.

– Ты слышал звонок? – спросил он.

– Думаю, он меня и разбудил. А внизу в комнате горит свет.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– Я видел его на улице из окна.

Он включил электрический свет на лестнице. Мы спустились и вошли в кабинет. Там горела всего одна лампа у шкафа; стул, который Хью приставил к двери чулана, был отодвинут, а сама дверь открыта. В комнате было тихо и пусто.

– Это все какая-то чепуха, – раздраженно сказал Хью, выключая свет. – Завтра придет электрик и все исправит.

* * *

То ли благодаря вмешательству электрика, то ли в силу каких-то других причин, в следующие несколько дней ничего необычного не происходило. Вскоре приехала Маргарет Фэйрфакс с детьми, и то, что нас беспокоило прежде, никак не напоминало о себе. Хью, попросив меня не рассказывать ни о чем Маргарет (что, на мой взгляд, противоречило его восторгам насчет того, что электрик все исправил), казалось, позабыл о случившемся. Но и в его сознании, и в моем, я полагаю, было посажено, так сказать, маленькое черное семечко, которое прорастало в благотворной почве.

И вот однажды, после круга на поле для гольфа, мы обедали в клубе. Я как раз взял в руки местную газету и шел к креслу у окна, чтобы просмотреть ее, прежде чем мы вернемся к игре, когда смутно знакомый мне мужчина пересек лужайку на пути к клубу. Секунду я напрягал память, безуспешно вспоминая этого человека, после чего снова уткнулся в газету.

Первый абзац, который я обнаружил, был посвящен тому, что жертва суицида в Фолкстоне опознана – это оказался мистер Артур Уайтфилд, адвокат в отставке из Олкомба: я тут же вспомнил мужчину, которого видел на лужайке перед клубом.

…Мы вернулись в Красный дом после второго раунда, как раз когда сгущались сумерки. Как только мы вошли, из кабинета выбежала Дейзи, шестилетняя дочка Хью.

Она подбежала к отцу.

– Папочка, кто эта странная леди в твоем кабинете? – спросила она. – Мне она не нравится.

– Дейзи, маленькая врунишка, там нет никакой леди.

Дейзи заглянула за дверь.

– Ну, значит, она ушла, – сказала она. – Но она была там минуту назад.