Книги судеб. Часы - [3]
Отсюда было хорошо видно, что у Элины Златокудровой дело идет полным ходом — длинный хвост ценителей многократно завивался вокруг павильона. Продажи росли, и, по идее, это должно было вдохновлять Бурякова, но сейчас все, буквально все вокруг раздражало, и он, случайно кинув взгляд в ту сторону и скривившись, поскорее отвернулся…
Да и вообще, как раз в последние дни на горизонте замаячили сложности, связанные с продолжением проекта: ныне Элина Златокудрова представляла двадцать вторую книгу, двадцать третья была в работе, а вот рукопись двадцать четвертой Кривитько необъяснимо задерживал. Почему? На прошлой неделе Буряков ему звонил — никого. Послал два e-mail’а — тишина.
Может быть, конечно, случайно. Но все-таки что-то подсказывало: не к добру.
Между тем совсем недавно Бурякова вызывал начальник департамента, чтобы заботливо выспросить, как там, дескать, дела: должным ли образом спорится у Кривитько работа, не стопорят ли ее никчемные мелочи, не нужно ли столь перспективному автору чем-нибудь помочь, — ведь не следует забывать, что это один из важнейших во всех отношениях проектов!..
Буряков отвечал, что все идет как по маслу. Выбрано название двадцать четвертой книги, способное удовлетворить вкус самого взыскательного читателя: «FUCKУЛЬТЕТ ЛЮБВИ». Сюжет обещает весьма успешные продажи. Как только рукопись будет представлена, за дело возьмутся художники, корректоры, техреды…
И вот на тебе: Кривитько, как на грех, провалился.
Если бы речь шла о ком другом, можно было бы предположить, что автор для вдумчивой работы удалился, так сказать, под сень струй. Колдует, короче говоря, над словом.
Однако в данном случае подобное предположение не могло вызвать у Бурякова ничего, кроме горькой усмешки.
Да, романы, публикуемые от имени прелестной, но не существующей в действительности Элины Златокудровой, создавались дерганым мужчиной невысокого роста, звавшимся в миру Геннадием Кривитько. Первый свой опус года четыре назад Кривитько напечатал за свой счет. За второй, после неожиданного успеха первого, издательство выплатило автору три тысячи долларов аванса. Про следующие гонорары Буряков уже ничего не знал: если сумма превышала хотя бы десятку зелени, это уже было не его собачье дело.
Испитая физиономия Кривитько чернела подглазьями, и только пугающая худоба мешала ему окончательно превратиться во взъерошенного филина. Однако внешность обманчива: его дела шли не так уж плохо. Когда-то он с треском и вонью подкатил к порогу издательства на драной «пятерке». Потом пересел на мерседесовский джип. Теперь, скорее всего, на что-нибудь еще более крутое. И если прежде жил в хрущобе, то ныне вселился в монолитно-бетонный дом из модных…
Буряков вздохнул, допил кофе, поставил чашку и несколько секунд пристально глядел в ее донце. Кофе был хоть и турецкий, а все равно дерьмо: осадок плотный, как глина.
Писать Кривитько действительно умел — но только если понимать это слово в его самом первом, утилитарном смысле. Во всех остальных смыслах он не умел писать до такой степени, что любой, перед кем стояла бы задача довести его рукопись до уровня удобочитаемости, непременно впал бы в отчаяние. Он не был способен создать ни одного предложения, избавленного от грамматических, синтаксических и смысловых изъянов. Тем не менее, любил блеснуть оригинальностью: про все, предоставлявшее к тому хоть какие-то основания, смело говорил, что оно «размером с голову теленка». Питал также слабость к экзотическому обороту «по мгновению палочки» — кое-где оно встречалось раза по три на странице. Часто использовал странное, непременно заставлявшее вспомнить летние трели кузнечиков словечко «коленостоп». Как-то раз Буряков прочел: «Она любила стихов Лермантого».
Рукописи были нетолстые (для печати приходилось разгонять инвалидски крупным кеглем, чтобы хоть как-то замаскировать их брошюрную сущность), но все равно работать с ними было чистое мучение.
С одной стороны, скоро выяснилось, что редактору (рука об руку с корректором) следует лишь навести кое-какой порядок в пунктуации, что же касается попыток избавить эти убогие тексты хотя бы от части присущих им нелепиц, то они самым неприятным образом сказываются на продажах. (И наоборот: чем ближе к оригиналу выходят труды Кривитько из печати, тем с большей жадностью расхватывает их благодарный читатель.) Поэтому с третьей или четвертой публикации Буряков занимался лишь самыми поверхностными проверками: чтобы, например, главная героиня, назвавшаяся Кларой, к десятой странице не становилась Лаурой. Все прочее шло прямо с колес.
Но с другой, каждая книга должна была быть снабжена аннотацией, и это портило все дело. Кривитько наотрез отказывался их писать. Буряков подозревал, что автор просто не в силах охватить своим кипучим умом то, что вышло из-под его стремительного пера. В итоге каждое из идиотских творений Кривитько Буряков был вынужден прочесть от корки до корки. И в конце концов вымучить что-нибудь вроде:
«Когда муж Луизы стал задерживаться на работе и охладел к своей молодой жене, она заподозрила, что у него появилась другая женщина. Проведя расследование, Луиза приходит к шокирующему выводу: он завел не любовницу, а любовника! Горю молодой женщины нет предела. Подвыпив, она знакомится с юношей. Тот приглашает переночевать у него… Необдуманный поступок изменяет всю жизнь Луизы. Сначала она становится случайным свидетелем бесчеловечного убийства, затем узницей в роскошном особняке человекоядных монстров… А впереди ее ждут новые радости и горести, новая дружба и ненависть, новые потери и приобретения и, конечно же, настоящая любовь. Пожелаем ей счастья в дальней дороге!..»
Журнал «Новый Мир», № 2 за 2008 г.Рассказы и повести Андрея Волоса отличаются простотой сюжета, пластичностью языка, парадоксальным юмором. Каждое произведение демонстрирует взгляд с неожиданной точки зрения, позволяющей увидеть смешное и трагическое под тусклой оболочкой обыденности.
В центре нового романа Андрея Волоса — судьбы двух необычных людей: Герман Бронников — талантливый литератор, но на дворе середина 1980-х и за свободомыслие герой лишается всего. Работы, членства в Союзе писателей, теряет друзей — или тех, кого он считал таковыми. Однако у Бронникова остается его «тайная» радость: устроившись на должность консьержа, он пишет роман о последнем настоящем советском тамплиере — выдающемся ученом Игоре Шегаеве. Прошедший через психушку и репрессированный по статье, Шегаев отбывает наказание в лагере на севере России.
Она хотела большой любви, покоя и ощущения надежности. Хотелось, чтобы всегда было счастье. А если нет, то зачем всё это?
Андрей Волос родился в 1955 году в Душанбе, по специальности геофизик. С конца 80-х годов его рассказы и повести публикуются в журналах. Часть из них, посвященная Востоку, составила впоследствии книгу «Хуррамабад», получившую престижные литературные премии. Новый роман — «Недвижимость» — написан на московском материале. Главный герой повествования — риэлтер, агент по продаже квартир, человек, склонный к рефлексии, но сумевший адаптироваться к новым условиям. Выбор такого героя позволил писателю построитьнеобычайно динамичный сюжет, описать множество ярких психологических типов и воспроизвести лихорадочный ритм нынешней жизни, зачастую оборачивающейся бессмысленной суетой.
Длинна дорога от Бухары до Панджруда, особенно если идти по ней предстоит слепому старику. Счастье, что его ведет мальчик-поводырь — где найти лучшего провожатого? Шаг за шагом преодолевают они назначенный им путь, и шаг за шагом становится ясно, что не мальчик зряч, а старик; и не поводырь ведет слепого, предостерегая от неожиданностей и опасностей пути, а слепой — поводыря, мало-помалу раскрывая перед ним тайны жизни.Главный герой романа — великий таджикско-персидский поэт Абу Абдаллах Джафар ибн Мухаммад Рудаки.
В конце 90-х годов эта книга, справедливо названная немецким искусствоведом «потрясающим признанием в любви», снискала целый букет литературных наград (в том числе и Государственную премию РФ).Действие романа «Хуррамабад» (прообразом которого служит реальный Душанбе) разворачивается на протяжении более полувека — с конца двадцатых годов, когда в Среднюю Азию вслед за Советской властью двинулись русские, до наших дней, когда они еще более массово откатились назад в Россию.Раскол империи и хаос гражданской войны вынудили их бежать, оставляя за спиной все, что было создано и нажито трудом нескольких поколений.Отдельные судьбы, прослеженные в романе, складываются в колоритную картину, без которой представление о жизни не только Таджикистана, но и современной России было бы неполным, и подтверждают собой ту простую мысль, что страдание, преданность, любовь и надежда не имеют национальной принадлежности.Хуррамабад: город, которого нет? Или, напротив, все мы ходим по его улицам? Город безмятежности и счастья — или город жестокости и тоски?
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.