Книги о семье - [17]

АДОВАРДО. Право, Лионардо, меня радует изобилие твоих доводов, мне нравятся все твои суждения, я хвалю занятия упражнениями и признаю, что упражнение исправляет пороки и укрепляет добродетель. Но в точности, Лионардо, я то ли не умею сказать, то ли не могу выразить, что я чувствую внутри. Звание отца не избавляет от назойливых мыслей и тяжелых трудов, оно не столь приятно и радостно, как ты, быть может, думаешь. А что знаю я? Дети растут, приходит время, как ты говоришь, приучать их к добродетели. Отцы этого не умеют, а возможно, и не могут вследствие своей занятости, душой и мыслями они пребывают в другом месте, потому что не должны пренебрегать всеми прочими общественными и частными делами ради развития и наставления мальчиков. Поэтому нужен учитель, придется слушать их вопли, видеть синяки, следы от розог, а то и самому пороть и наказывать ребят. Но я знаю, для тебя это ничто, ведь тебе неизвестно, насколько уязвимы и сочувственны любовь и сострадание отцов. Потом дети могут стать прожорливыми, распущенными, лживыми и порочными. Не хочу сейчас перечислять все наши обязанности, это было бы слишком больно.

ЛИОНАРДО. Ты, может быть, говоришь, что не против моих долгих речей, чтобы вызвать во мне больше доверия, но тут же предлагаешь новую тему, которая заставит меня начать еще более длинное рассуждение. Я воспользуюсь этим случаем, потому что не знаю, на что лучше употребить наше время, кроме как на разговоры о подобных полезных вещах. Мне бы хотелось доставить тебе удовольствие, если ты этого ждешь, или, если понадобится, сгладить оставшееся у тебя неприятное впечатление. Но скажи мне, Адовардо, разве отец должен думать скорее о лавке, о делах, о товаре или о пользе и благе своего сына? Знаменитый древний философ Кратес[14] часто говорил, что если бы мог, он поднялся бы на самую высокую гору и прокричал: «Глупые граждане, в чем ваша погибель? Вы тратите столько трудов, столько стараний, бесчисленных уловок и хлопот на стяжание богатств, а о тех, кому вы хотите и должны их оставить, не думаете и не заботитесь?» Итак, прежде всего надлежит иметь заботу о детях, а уже потом о приобретении тех вещей, которые необходимы для их удобства и пользы. Было бы довольно неразумно не позаботиться о том, чтобы те, для кого ты приобретаешь имущество, заслуживали обладания им, и было бы неосторожностью допустить, чтобы твои сыновья имели дело с вещами, которые им незнакомы и с которыми они не умеют управляться. Все понимают, что для того, кто не умеет ими пользоваться, богатства являются тяжелой обузой и даже могут приносить вред, если ты не знаешь, как его правильно использовать и сохранять. Было бы нехорошо подарить горячего коня тому, кто плохо ездит верхом. Кто усомнится в полезности и необходимости для войска средств и орудий, служащих, чтобы возводить валы, преграждать путь противнику, сдерживать его атаки, отбрасывать и преследовать его с оружием в руках, если враги бегут, и проделывать много подобных вещей? Но какому глупцу непонятно, что избыток оружия и орудий делает войско беспомощным? Для собственной защиты и нападения на врага лучше всего иметь оружия столько, сколько требуется. Ведь лишнее оружие тебе придется или бросить ради победы, или потерпеть поражение, чтобы сохранить его. Так что лучше выиграть, не имея этого опасного груза, чем избавляться от него из страха перед разгромом. Я думаю, что и корабль, перегруженный такими полезными для безопасного плавания вещами, как весла, паруса и такелаж, нельзя считать надежным. В любой вещи излишек столь же вреден, сколь полезно необходимое.

Для наших детей достаточным богатством будет, если мы оставим им все необходимое для жизни. Наверняка они будут богаты, если мы обеспечим им столько добра, чтобы им не пришлось произносить горькую и невыносимую для благородной души фразу «Прошу тебя». Но лучше оставить в наследство сыновьям такой склад ума, чтобы они предпочитали скорее сносить бедность, чем попрошайничать или служить ради накопления богатства. Большим наследством будет такое, которого хватит не только на удовлетворение потребностей, но и на исполнение желаний. Я здесь имею в виду только достойные желания. Недостойные желания всегда представлялись мне не столько истинным проявлением воли, сколько помутнением ума и пороком испорченной души. Все лишнее, что ты оставляешь детям, будет для них обузой. А отеческая любовь ставит целью не обременить сыновей, но облегчить им жизнь. С лишним грузом справиться нетрудно. То, что тяжело нести, скоро падает, так что ничто не сравнится в хрупкости с богатством. Я не могу назвать достойным отца такой дар сыну, который сулит ему неприятности и порабощает его. Пусть неприятности и труды останутся нашим недругам, а друзьям – радость и воля. Не думаю, что богатство должно нести с собой рабство и огорчения, как это всегда бывает с излишними богатствами. Для сыновей предпочтительнее обеспечить свои нужды, нежели потерять вместе с избыточной и неуместной нагрузкой важные и полезные вещи, как это непременно случается с теми, кто не умеет пользоваться и владеть дарами судьбы. Все то, с чем твои сыновья не смогут управиться и совладать, все это будет для них лишним и ненужным. Но следует научить их добродетели, объяснить, как управлять прежде всего самими собой, сформировать их желания и потребности, наставить их в приобретении хвалы, милости и расположения, а не богатств, позаботиться о том, чтобы они знали, как сохранить честь и благосклонность, и понимали как себя вести.