Книги моей судьбы: воспоминания ровесницы ХХ в. - [151]

Ю.Г.Фридштейн. Останется в легендах [109]

Такие люди, как Маргарита Ивановна Рудомино, остаются навсегда — в памяти людей, с нею бок о бок работавших (увы, их осталось очень мало); в сознании тех, кто уже не застал ее на директорском посту; и, безусловно, в легендах, что сложат о ней последующие поколения. И пусть складывают, ибо Маргарита Ивановна действительно была личностью легендарной. Она прожила почти целый век — со всеми его трагическими потрясениями. В страшные годы она, как могла, спасала людей — брала на работу тех, кто уже ни на что не рассчитывал. Давала убежище, пристанище. Она поразительно людей понимала и знала, кто чего стоит. Она знала, несомненно, и то, чего стоит сама, — ей не была присуща ложная, дурно понимаемая скромность. И сотрудников находила по своему образу и подобию — людей особой, ныне почти ушедшей культуры, интеллигентности, внутреннего изящества души. И, конечно же — огромных знаний и разнообразных талантов. И наряду с собственными, нежно любимыми детьми — и этих людей ощущала родными, радовалась их успехам, печалилась их неудачам. Но самым главным ребенком навсегда оставалась созданная ею Библиотека. И хотя мы подчас склонны были скептически воспринимать многократно повторяемые рассказы о том знаменитом шкафе (воистину чеховский "многоуважаемый шкаф!), с которого все начиналось, — но ведь это правда: юная девочка приехала в далекие уже от нас 20-е годы в Москву — и осталась, вписавшись в столичную жизнь неразрывно и навсегда. Обо всем этом (и о том, что было после) Маргарита Ивановна рассказала в одном из номеров журнала "Наше наследие"[110], и в этом ее рассказе за горечью, которой были окрашены ее последние годы, когда она была вынуждена библиотеку покинуть, звучала все же истинная гордость своим детищем, в которое она вложила столько человеческого таланта, столько душевного тепла и столько страданий, но в итоге — это и было счастье. И после ухода она продолжала следить за всем, чем жила Библиотека (а жила она разно, и это Маргариту Ивановну очень тревожило и огорчало), знала все новости, по-своему их осмысливала и интерпретировала. Так мать благословляет в дальний путь своего ребенка, так садовник всю жизнь возделывает любимый сад.

Бег времени неудержим, придут другие люди, но Маргарита Ивановна навсегда останется единственной в своем роде. Неповторимой. И — незабываемой.

Т.И.Скрипкина. С сердечной благодарностью [111]

О Маргарите Ивановне Рудомино я уже много слышала до того, как имела счастье близкого с ней знакомства. Настоящие библиотекари всегда говорили о ней с чувством глубокого уважения как о человеке и специалисте. Непосредственное мое общение с ней относится к началу 60-х гг., когда я работала ученым секретарем в Государственной Публичной библиотеке им. М.Е.Салтыкова-Щедрина. Но это были тогда, в основном, просто деловые контакты и письма. Во время командировок в Москву я непременно бывала в ВГБИЛ и в связи со служебными обязанностями, и для того, чтобы поработать в кабинете библиотековедения, где всегда была новейшая литература в области библиотечного дела за рубежом, которую нельзя было найти в других библиотеках. Уже тогда бросалась в глаза необычность личности Маргариты Ивановны — сочетание мудрости, глубокого знания дела и простоты в обхождении, что коренным образом отличало ее от тех, кто в то время возглавлял библиотечное дело.

Близкое знакомство с Маргаритой Ивановной, запомнившееся на всю жизнь и сыгравшее важную роль в моей дальнейшей судьбе, произошло осенью 1963 г. С 1 по б сентября в Софии состоялась очередная, 29-я Сессия Совета ИФЛА. До этой сессии за более чем 30-летний период существования ИФЛА на ней присутствовали, да и то в последние годы, только официальные представители нашей страны. В этом году, кроме них, в работе сессии впервые приняла участие специализированная туристская группа советских библиотекарей в составе 29 человек Это стало возможным также во многом благодаря настойчивым усилиям Маргариты Ивановны, всегда понимавшей важность международных связей, особенно для специалистов.

Я попала в состав этой группы, и это была моя первая поездка за рубеж. Теперь больно и горько вспоминать, что мы представляли собой в то время. Многие из нас были библиотекари с большим стажем, заведующие крупными библиотеками, директора библиотек союзных республик, преподаватели библиотечных дисциплин, но для большинства это тоже была первая зарубежная поездка: тогда не очень-то просто было для представителей нашей профессии поехать за пределы Союза.

Мы держались своей группой, напуганные проведенными с нами собеседованиями, в которых и гулять по городу рекомендовалось числом не менее трех человек. Сбившись в кучу, мы выглядели дико на фоне наших зарубежных коллег, привыкших к многолетнему общению и радостно приветствовавших друг друга, как старых знакомых. Особенно это было заметно на приемах и во время совместных поездок, когда наша группа ехала обязательно в отдельном автобусе. Так, на одном из приемов, проходившем в прекрасном ресторане на горе Витоша, мы сидели обособленно в углу за отдельными столиками, откуда с интересом и некоторым страхом наблюдали за поведением присутствующих. Тут мне особенно бросилось в глаза, как просто, непринужденно общалась с зарубежными коллегами Маргарита Ивановна, как уважительно они к ней относились и какая тесная, дружественная связь существовала между ними. В довершение всего Маргарита Ивановна необычайно мило пошла танцевать с пригласившим ее директором библиотеки Высшей технической школы в Мюнхене, генеральным секретарем ИФЛА И.Видером. Многие из нас были в шоке — танцевать да еще с немцем из Мюнхена! А я с восторгом смотрела на ее улыбающееся лицо, на весь ее притягательный облик. В скромной пестрой кофточке, непринужденная, как всегда обаятельная, она дала нам всем наглядный урок по укреплению международных библиотечных связей!