Книги крови V—VI: Дети Вавилона - [9]
— Не знаю, — ответил он, удовлетворенный. Он хотел покончить с игрой теперь, когда показал, на что способен. — Ты действительно не должна воспринимать меня слишком всерьез, Элен. Я сам поступаю именно так.
Мальчик возле Парселла хихикнул.
— Может, это табуированная тема, — предположил Арчи.
— Замалчиваемая, — подсказал Дэниел.
— Это не то, что ты подразумеваешь, — парировал Арчи. — На политике свет клином не сошелся, Дэниел.
— Какая наивность.
— Что есть табу в сравнении со смертью? — сказал Тревор. — Бернадетт уже отмечала: смерть перед нами все время. Телевизор, газеты.
— Может, это недостаточно близко? — спросила Бернадетт.
— Никто не возражает, если я закурю? — вмешался Парселл. — Однако десерт, мне кажется, отложен на неопределенный срок…
Элен пропустила замечание мимо ушей и спросила Бернадетт, что значит «недостаточно близко».
Бернадетт пожала плечами.
— Точно не знаю, — откровенно сказала она. — Может, то, что смерть рядом. Мы должны знать, что она за соседним углом. Телевидение недостаточно близко.
Элен нахмурилась. Замечание имело для нее некоторый смысл, но в суете момента она не могла постигнуть его.
— Ты думаешь, там тоже выдумки? — спросила она.
— Эндрю обратил внимание на то… — начала Бернадетт.
— Милые мои, — перебил Парселл, — есть у кого-нибудь спичка? Мальчик заложил мою зажигалку.
— На то, что свидетели отсутствуют.
— Очевидно лишь одно: я не встретила никого, кто что-либо видел сам, — возразила Элен. — Но это не означает, что свидетелей не существует.
— Ладно, — сказал Парселл. — Найди хоть кого-то. Если сможешь мне доказать, что убийца на самом деле живет и дышит, я угощаю всех обедом в «Аполлинере». Ну как? Я слишком щедр или просто знаю, что не могу проиграть?
Он засмеялся и постучал костяшками пальцев от удовольствия.
— Звучит неплохо, — отозвался Тревор. — Что скажешь, Элен?
Она не возвращалась на Спектор-стрит до следующего понедельника, но мысленно все время была там: стояла перед заброшенными зданиями под ветром и дождем или ходила по комнате, где вырисовывался портрет. Все ее мысли сосредоточились на этом. Когда в субботу, ближе к вечеру, Тревор отыскал какой-то повод для дискуссии, она не отреагировала на его выпад и безучастно наблюдала, как он осуществляет знакомый ритуал самобичевания. Ее безразличие еще больше разъярило Тревора, Он бушевал, а потом отправился к одной из своих женщин. Элен было приятно видеть его подлинную сущность. Когда он не соизволил вернуться той ночью, Элен и не подумала огорчиться. Пустой и глупый человек. В его глазах никогда не отражалось ни тревоги, ни мучительного переживания, а что может быть хуже человека, которого ничто не волнует?
Он не вернулся и вечером в воскресенье. Когда Элен на следующее утро парковала машину в самом центре квартала, ей пришло в голову: она могла бы затеряться здесь на несколько дней, и никто бы об этом не узнал. Так же как о старике из рассказа Энн-Мари, лежавшем с выколотыми глазами в своем любимом кресле, пока пировали мухи, а на столе портилось масло.
Ночь костров приближалась, и к концу недели небольшая горка топлива значительно выросла. Она выглядела шаткой, что не мешало мальчишкам и подросткам постарше забираться на нее и внутрь конструкции. В основном туда свалили мебель — несомненно, вытащенную из заколоченных квартир. Элен сомневалась, будет ли это гореть; если и будет, наверняка удушливо. Четырежды на пути к дому Энн-Мари ее перехватывали дети, выпрашивая деньги на фейерверк.
— Дайте пенни для чучела] — клянчили они, хотя чучела ни у кого из них не было.
К тому времени, когда Элен дошла до входной двери, в ее карманах совсем не осталось мелочи.
Энн-Мари оказалась дома Она не встретила гостью радушной улыбкой, а просто уставилась на Элен, словно загипнотизированная.
— Я надеюсь, вы не против того, что я зашла…
Энн-Мари не ответила.
— Я только хотела спросить…
— Я занята, — наконец отозвалась женщина. Элен не пригласили войти, не предложили чаю.
— О… это займет лишь минуту.
Задняя дверь распахнулась, и сквозняк прошелся по дому. Обрывки бумаги летали в заднем дворе. Элен видела, как они взлетают, словно громадная белая моль.
— Что вам надо? — спросила Энн-Мари.
— Я хочу только спросить о старике.
Женщина нахмурилась. Она кажется больной, подумала Элен: лицо Энн-Мари по цвету и виду напоминало перестоявшее тесто, волосы сальные.
— Что еще за старик?
— В прошлый раз вы рассказывали мне об убитом старике, помните?
— Нет.
— Вы сказали, что он жил в соседнем дворе.
— Не помню, — ответила Энн-Мари.
— Но вы точно рассказывали мне…
В кухне что-то упало на пол и разбилось. Энн-Мари вздрогнула, но не двинулась с места. Она стояла на пороге и загораживала дорогу в дом. В прихожей были разбросаны детские игрушки, облезлые и поломанные.
— С вами все в порядке?
Энн-Мари кивнула.
— У меня дела, — сказала она.
— Вы не помните, как говорили мне о старике?
— Должно быть, вы неправильно поняли, — произнесла Энн-Мари, затем понизила голос: — Вы не должны приходить. Все знают.
— Что знают?
Женщина задрожала.
— Неужели вы не поняли? Думаете, люди не замечают?
— О чем вы? Я только спросила…

Шкатулка, некогда сотворенная игрушечных дел мастером Лемаршаном и открывающая путь в иные измерения… Таинственный орден сенобитов, изведавших наивысшее наслаждение, которое недоступно обычному человеку… И врата самого ада, распахнувшиеся в наш мир.«Восставший из ада» стал мировой классикой мистики, а по мотивам этого романа создан культовый сериал (режиссером и автором сценария первого фильма выступил сам Клайв Баркер).

«Чертова дюжина» – довольно емкое и точное описание сборника ужасов под редакцией непревзойденного Стивена Джонса! Под одной обложкой собраны 12 интригующих рассказов именитых мастеров хоррора. Дж. Харрис, К. Ньюман, М. Грей, Р. Кэмпбелл и др. гарантируют вам бессонную ночь в атмосфере таинственности и мистики… Говорят, что в парижском Театре Ужасов разыгрывают кровавые представления. Тридцатидвухлетняя Кэйт Рид подобралась слишком близко к разгадке… («Гиньоль») Знаменитый актер Даррен Лоури на пике популярности… был, пока не рассердил ведьму! («Забвение»)

Они — боги, но не святые. Они живут на этой земле, среди нас, практически вечно, однако им свойственны все наши грехи, все наши муки. Они точно так же ведут воины — очень жестокие и кровопролитные...Известный культовый режиссер Квентин Тарантино очень точно охарактеризовал творчество Клайва Баркера: «Назвать Баркера писателем, работающим в жанре „хоррор“, — все равно что сказать: „Да, была неплохая группа „Битлз“, даже записала парочку популярных песенок“. Клайв Баркер видит иной мир и рассказывает о нем читателю, он работает на стыке многих жанров, и каждый его новый роман — это новое откровение, рассказывающее нам о жизни, которую мы не видим, но которая, несомненно, существует.

Эти рассказы составляют Книгу Крови — карту черной дороги, ведущей из жизни неизвестно куда. И некоторым придется избрать именно ее. Большинство продолжит свой мирный и безопасный путь по освещенным улицам жизни. Лишь те, кто избран темными силами, пойдут по дороге проклятий. Так читайте. Читайте и учитесь. Так как, в конце концов, лучше готовиться к худшему и заранее учиться ходить, пока у вас еще есть время...

Это истории, записанные в Книге крови. Это карта темных дорог, ведущих от привычной жизни в сторону неизвестности, а порой и к настоящим монстрам, которые живут как в иных измерениях, так и внутри нас. Ведь в мире Клайва Баркера против человека может восстать даже собственное тело. В нем демоны с пчелами вместо крови поджидают гостей в обычных новостройках, чудовища таятся в заброшенных зданиях, а обыкновенные фокусы оборачиваются темной и ужасающей магией. Здесь призраки возвращаются на землю, убийцам уготован свой собственный ад, а мироздание таит в себе множество опасностей и соблазнов.

«Восставший из ада»: легендарная повесть, которую Клайв Баркер экранизировал лично, положив начало одному из самых знаменитых, оригинальных и значимых циклов в истории хоррора. Все началось, когда Фрэнк Кот тон, искатель наслаждений и мошенник, открывает шкатулку Лемаршана, которая по легендам ведет в чертоги неземных удовольствий. Но к Фрэнку приходят сенобиты, обитатели иных миров, чьи представления о блаженстве не имеют ничего общего с человеческими, и теперь невольная жертва собственных желаний сделает все для того, чтобы вырваться из царства вечных мучений. «Ночной народ», также экранизированный самим писателем, стал культовым хоррором 1980-х годов, одну из главных ролей в нем сыграл Дэвид Кроненберг, а вскоре этот роман станет основой одноименного сериала.

«У мертвых свои магистрали. Проложенные в тех неприветливых пустырях, что начинаются за пределами нашей жизни, они заполнены потоками уходящих душ. Их тревожный гул можно услышать в глубоких изъянах мироздания — он доносится из выбоин и трещин, оставленных жестокостью, насилием и пороком. Их лихорадочную сутолоку можно мельком увидеть, когда сердце готово разорваться на части, — именно тогда взору открывается то, чему положено быть тайным». Эта цитата как нельзя более точно передает суть знаменитых сборников Клайва Баркера, объединенных общим названием «Книги крови» и ставших классикой не только мистики, но и литературы в целом.

«Каждый человек – это книга крови. Мы все алые, когда открыты». Здесь мертвые рассказывают свои истории, вырезая их на теле живых. Здесь бродят чудовищные гиганты, состоящие из людей, в нью-йоркском метро скрываются страшные тайны, оживают древние монстры, а грань между страхом и наслаждением тонка как никогда. Перед вами первые три тома легендарных «Книг крови» Клайва Баркера. Они впервые издаются на русском языке под одной обложкой и с предисловием автора. Эти рассказы стали классикой не только хоррора, но и мировой литературы.

«У мертвых свои магистрали. Проложенные в тех неприветливых пустырях, что начинаются за пределами нашей жизни, они заполнены потоками уходящих душ. Их тревожный гул можно услышать в глубоких изъянах мироздания — он доносится из выбоин и трещин, оставленных жестокостью, насилием и пороком. Их лихорадочную сутолоку можно мельком увидеть, когда сердце готово разорваться на части, — именно тогда взору открывается то, чему положено быть тайным». Эта цитата как нельзя более точно передает суть знаменитых сборников Клайва Баркера, объединенных общим названием «Книги крови» и ставших классикой не только мистики, но и литературы в целом.